Итак, событие, которого ждала Венесуэла, и, не скроем, вся Латинская Америка, а вместе с ней – левые круги всего мира, состоялось. Мы уже писали о развернувшейся в Венесуэле ожесточенной борьбе вокруг предполагаемого изменения конституции, предложенного Уго Чавесом. По проекту, одобренному парламентом и вынесенном на референдум, предполагалось наделить Чавеса почти неограниченными, фактически диктаторскими полномочиями. Упомянем кстати, что мода проводить референдумы об изменении конституции как эпидемия распространяются по Латинской Америке – вслед за Чавесом об этом же заговорили его соратники в Эквадоре и в Боливии. По их логике, в рамках привычного буржуазного порядка ничего сделать невозможно, и потому требуется поменять основной закон, дабы не сдерживать инициативы масс, выражаемой вождями.
С минимальными перевесом в Венесуэле впервые победили противники строителя «социализма XXI века». Чавес не смог убедить страну в необходимости собственной коронации, если называть вещи своими именами. Событие оказалось поистине сенсационным, имеющим долгосрочные последствия. Напомним, что до этого момента оппозиция Чавесу всякий раз терпела унизительные поражения. Венесуэльцы несколько раз подряд поддерживали неугомонного революционера – и на референдумах, и на выборах. Кстати, официальное название страны – Боливарианская республика Венесуэла, как раз результат такого волеизъявления.
Изюминка власти и харизмы Чавеса заключается в его опоре, в первую очередь, не на голую силу, не на подавление (хотя и этого, пусть и в замаскированном виде, предостаточно), а в апелляции к массам, в мастерской демагогии, в хорошо рассчитанном популизме. Как пишет профессор Лев Лосев – со ссылкой на книгу о Чавесе журналистов Кристины Маркано и Альберто Барреро, «секрет политического успеха Чавеса прост. Он обеспечен двумя обстоятельствами. Первое – бедность большинства населения, политически, да и вообще, малограмотного, а потому и падкого на социальную демагогию. Второе – высокие цены на нефть, которые дают Чавесу возможность обещать всевозможные блага беднякам».
Эти два обстоятельства всегда выручали президента, но в этот раз они не сработали. Население устало от барабанной пропаганды Чавеса, который еженедельно выступает в прямом эфире телевидения, иногда до шести часов кряду. Жизненный уровень венесуэльцев не растет – что и не удивительно, так как нефтедоллары проматываются на финансирование союзников боливарианской революции по всему миру, на закупки оружия, а рынок и конкуренция подавляются.
Вспомним брежневский СССР, когда, несмотря на поток нефте- и газодолларов, в стране невозможно было в магазине купить мало-мальски приличные кроссовки или джинсы, колбасу – вне столиц, а на «Жигули» надо было стоять в очереди не один год. Но население Советского Союза было радо такой стабильности, ибо уже не помнило царских времен, когда продукты и товары лежали на прилавках в изобилии, и считало дефицит в порядке вещей, а венесуэльцы помнят недавнее прошлое. Тогда, до Чавеса, людям казалось, что они живут в несправедливой и коррумпированной стране, сегодня они понимают, что их тогдашнее возмущение было чрезмерным и что настоящий кошмар начался тогда, когда Чавес победил на выборах в 1998. Это как если б жители России в 1937 году сравнивали свою жизнь с жизнью в 1913. Конечно, при царе было много плохого, но «та» несправедливость являлась просто ничтожной по сравнению с несправедливостью при большевиках.
Конечно, всякое сравнение хромает. При Чавесе отход от нормальной жизни не сравним с отходом от привычного мироустройства при большевиках. Можно сказать, что настоящий отход в сторону «социализма» еще не начинался – частная собственность хоть и высмеивается, но не уничтожается, механизмы демократии демонтируются, но еще не разрушены.
В противном случае, референдум оказался бы простой формальностью, как в Белоруссии или в Средней Азии. И хоть Чавес попытался обострить интерес к референдуму, заявив о том, что ЦРУ вбросило 8 миллионов долларов на его свержение, что те, кто проголосуют против, – сыграют на руку Бушу и что США не получат ни капли нефти, если попробуют вмешаться в процесс волеизъявления, привычный антиамериканизм не сработал. Не подействовали и такие предложения, шедшие «локомотивами» с изменениями конституции, как сокращение рабочего дня до шести часов и предоставление права голоса шестнадцатилетним. Даже бывшая жена Чавеса Марисабэль Родригес присоединилась к оппозиции.
Особенно должно было злить Чавеса то обстоятельство, что в первые ряды борцов с конституционными изменениями встали студенты и молодежь вообще. Он-то привык считать, что все молодые люди должны быть поклонниками Че Гевары и мировой революции, фанатиками социализма и борцами с империализмом. Так оно часто и есть на Западе, где молодые идиоты с удовольствием участвуют в движении антиглобалистов и мечтают о справедливом мире без корпораций и со свободной продажей марихуаны. Но когда молодежь попадает под власть последователей своего любимца Че Гевары, ситуация сразу меняется. Чавес даже в сердцах назвал протестовавших (почти все – студенты) «фашистами», припечатав и традиционно популярную католическую церковь за «безнравственность», которая выразилась в том, что епископы не согласились с изменениями конституции.
Проиграв референдум, Чавес сделал хорошую мину при плохой игре, признав его итоги и призвав победителей «не особенно бурно радоваться». Он уточнил: «Мы сделали ошибку, выбрав неправильный момент. Возможно, мы еще не созрели для социализма. Надо стать более зрелыми и продолжать строить наш социализм».
Впрочем, то, что Чавес не особенно расстроился, вполне объяснимо. Власть-то все равно в его руках, а оппозиция никак не может консолидироваться. В этом смысле провал референдума с ничтожным перевесом античавесистов, скорее, его недоработка, а не их победа. Куда важнее – какой путь он теперь изберет? Его старший собрат – Фидель Кастро, с которого Чавес не устает призывать брать пример, никогда референдумами не баловался, а сразу показал, что цацкаться с оппозицией не намерен, расстреляв без суда сотни своих противников в первые же дни после захвата власти. Для венесуэльского лидера вполне может оказаться заманчивой идея отказа от популистской политики с опорой на демагогию и переход к прямой диктатуре, где если враг не сдается, то его уничтожают. Поэтому радоваться венесуэльской оппозиции пока рановато. Кто знает – не подписала ли она себе смертный приговор своей победой?
