В Петербурге «Единая Россия» выступила слабее, чем в любом другом субъекте Федерации. Ее результат на 14% ниже среднероссийского. Довольно странно для малой родины президента. Впрочем, уроки этой полунеудачи приложимы не только к Петербургу.
Поскольку думские выборы оказались одновременно и референдумом о доверии Путину, то доля голосов, полученная «Единой Россией», должна была находиться где-то между долей, которую «ЕР» собирала, когда шла без Путина, и долей, которую сам Путин собирал, когда шел без «ЕР».
В марте этого года, на местных выборах, в последний раз выступая в одиночку, «ЕР» в 14 регионах получила в среднем 50 без малого процентов голосов. А Владимир Путин на президентских выборах 2004-го набрал 71%.
Поскольку нынешнее голосование было референдумом в заметно большей мере, чем выборами в парламент, то и результату следовало оказаться ближе ко второму из этих чисел. Таким он и оказался (64%).
Но в Петербурге эта закономерность не сработала. Второго декабря «ЕР» получила здесь 50% голосов. А это гораздо ближе к мартовскому ее результату на выборах в местный парламент (37%), чем к городскому голосованию за Путина в 2004-м (75%).
Политическое доверие к президенту-земляку в Петербурге выше общероссийского стандарта, а доверие к «ЕР» – гораздо ниже. Контраст между первым и вторым придал их взаимодействию особые формы.
Спавнительно низкий авторитет «ЕР» в глазах петербуржцев – отражение низкого ее авторитета в собственных ее глазах. На протяжении жизни одного административного поколения в Северной Пальмире трижды радикально менялась власть: от старого режима к Собчаку (1991), от Собчака – к Яковлеву (1996), от Яковлева – к Матвиенко (2003). Каждый очередной переворот выносил наверх свой слой удачников, каждый последующий перемешивал его с новыми слоями, заставлял менять расцветку и отрекаться от прошлого.
Сегодня большинство этих команд и кланов механически соединено в «Единой России». Ни чувства единения, ни, тем более, единороссовского патриотизма в них не чувствуется совершенно. Понятно, что это не уникальные черты, но в Петербурге они отчетливее, чем где-либо.
Многократно сменив идейные костюмы, эти люди сохранили в глазах своей низовой клиентелы некоторый патерналистский авторитет. Но и он планомерно подрывается властями, упраздняющими праздники патернализма – мажоритарные выборы, подозрительно смотрящими на любой лоббизм в пользу низов, да и вообще не одобряющими лиц с политическими навыками.
Не солидарные ни друг с другом, ни с недавней своей народной паствой, погруженные в конкретные интересы, почти лишенные ярких фигур (в отличие, например, от местной «СР» с ее харизматической Оксаной Дмитриевой), местные «штатные» единороссы и не могли, да уже и не хотели заниматься предвыборной борьбой, которая поэтому полностью протекала в бюрократическо-технологическом русле.
Единственным предвыборным политическим действием стал надпартийный якобы призыв к народу сплотиться вокруг национального лидера, принятый местными депутатами-единороссами как бы от лица всего городского парламента. Общественный эффект был соразмерен политическому весу городской «ЕР» и оказался поэтому ненаблюдаемым.
И вся тяжесть выборной борьбы легла на пропаганду. Именно и только в пропагандистской плоскости должны были гармонично соединиться образы популярного президента и непопулярной партструктуры. Результат оказался минусовым.
Несметное множество объектов наглядной агитации, от небольших лайтбоксов до гигантских транспарантов, закрывающих фасады расселенных домов, несли местным жителям два главных наставления: «Россия Путина – единая и непобедимая!» и «Выбери Петербург Путина!»
Больше всего голосов отобрал у «ЕР», видимо, второй из них, придуманный, надо полагать, людьми, которые не знали, что средний петербуржец определенно предпочитает жить в собственном городе, а не в чьем-либо. Он вполне мыслит себя человеком, голосующим за Путина, но никоим образом не воображает себя человеком, ему принадлежащим.
Не на пользу «ЕР» пошел также и лозунг, объединяющий единую Россию с Россией непобедимой. Ведь применительно к великой державе непобедимость предполагает успехи в неких великих войнах. И речь шла не об исторических сражениях старой России, а о России сегодняшней, на что прозрачно указывали слова «Россия Путина».
Мирный обыватель вряд ли выстраивал логические цепочки, но тревогу, исходящую от агитплакатов, конечно, почувствовал. Вдобавок, ее подпитывали и начинания властей, в качестве предвыборных акций не запланированные, но тем более впечатляющие. Самое яркое из всех состоялось ровно за неделю до голосования, когда ОМОН и милиция были двинуты против четырех или пяти сотен «несогласных», пытавшихся дефилировать по запрещенным начальством маршрутам.
Самих виновников спецоперации мирный обыватель, скорее всего, даже и увидеть не успел – так стремительно их похватали. Зато вид тысяч снаряженных и вооруженных людей, заполонивших городской центр, внимательно присматривающихся к прохожим, выборочно проверяющих документы, а кое-кого на всякий случай и забирающих, его малость испугал.
А обыватель не любит, когда его пугают без веских уважительных причин. Девять последефолтных лет он ценит именно за спокойствие и относительное довольство. От тех, кто покушается их отнять с какой бы то ни было стороны, он шарахается. Судя по всему, многочисленные свидетели этих событий не столько пришли к оппозиции («Яблоко», к примеру, собрало только 5% голосов), сколько ушли от властной партии.
Результатом всех перечисленных действий и бездействий стал рекордно скромный уровень поддержки «ЕР», отождествляющей себя с главой государства. И как раз там, где этого меньше всего приходилось ждать.
Урок прост. Властям рискованно даже и намекать подданным, что от них может потребоваться самоотверженное послушание, верность или жертвы. Ни то, ни другое, ни третье не предусмотрено неписанным нашим общественным договором. По которому начальство не вмешивается в дела рядовых людей и следит за тем, чтобы росли их доходы, а взамен рядовые люди не вмешиваются в дела начальства и не следят за тем, растут ли доходы у него. И пока нет другого договора, лучше не будить лихо. Ни в Петербурге, и нигде.
