В Испании новая «мобильная» мода – рингтон со словами короля Хуана Карлоса "¿Por qué no te callas?", то есть – «Почему бы тебе не заткнуться?». Утверждают, что уже полмиллиона испанцев записали себе на мобильник эти слова в королевском исполнении. Число балующихся данным рингтоном в Латинской Америке и вовсе не поддается исчислению. В Венесуэле фраза стала лозунгом оппозиции. Кроме того, появились в продаже футболки с такой надписью и даже домен в Интернете. Одна австралийская газета подсчитала, что зарегистрируй Хуан Карлос права на свое изречение, его доход исчислялся бы миллионами долларов.

Все пошло от короткой недипломатической перепалки на Иберо-американском саммите в Сантьяго две недели назад. Во время выступления испанского премьера Сапатеро (социалиста, кстати сказать), президент Венесуэлы Уго Чавес несколько раз перебил его. Сидевший рядом с Сапатеро король не выдержал и в гневе, указывая пальцем на Чавеса, сказал слова, послужившие основой для рингтона.

Сапатеро очень вежливо защищал своего предшественника, консерватора Аснара, которого Чавес перед тем несколько раз назвал «рыночным фашистом», добавив, что такие люди хуже змей. Вся эта антиаснаровская тирада была основана на предположении, что бывший испанский премьер поддержал неудавшийся переворот против Чавеса в 2002 году, который чуть было не избавил Венесуэлу от этого персонажа. Премьер нынешний в самых осторожных выражениях, дабы никого не обидеть поучениями от «бывшего колонизатора», сказал, что он не может согласиться с тем, чтобы демократически избранного лидера обзывали такими кличками. Как на грех, он упомянул и о том, что для выхода из нищеты Латинской Америке надо бы побольше иностранных инвестиций – как раз в пику «боливарианским» воззрениям венесуэльского лидера, желающего вообще изгнать иностранных капиталистов с континента.

Чавес, привыкший хамить и унижать своих оппонентов по всему свету безнаказанно, – от Буша-младшего до перуанского президента Гарсиа, – оторопел, растерялся, и заткнулся. Через несколько минут слово дали новому-старому президенту Никарагуа Даниэлю Ортеге, тот начал наезжать на испанские компании, у которых хватило дерзости потребовать оплаты от никарагуанского правительства за предоставленные услуги. Тут король просто встал и вышел из зала…

Самая первая реакция общественности показала, что Хуана Карлоса на его родине поддержали. Слишком уж «достал» Чавес всех своей наглостью, никогда не встречавшей отпора. Чавес так действовал всегда не по причине особой природной смелости. Когда в 1992 затеянный им военный переворот провалился, он не пустил себе пулю в лоб, а сдался властям, которые дали ему за попытку путча, приведшую к гибели людей, детский срок в два года. Он рано понял, что в современном мире действует двойная мораль, и когда зло прикрывается «справедливыми» требованиями, например, «антиколониализмом» или «антиимпериализмом», оно предстает добром, а его носителям многое прощается.

Пиночета либеральная пресса во всем мире буквально разрывала на части, но он добровольно ушел от власти, проиграв референдум и оставив в наследство крепкую рыночную экономику – основу для дальнейшего роста и развития. При нем города с каждым годом хорошели, строились современные дома, церкви работали, транспорт исправно ходил. Кастро находится у власти  в три с лишним раза дольше Пиночета и никогда добровольно не уйдет. Ни о каком референдуме не может быть и речи. Куба, самая развитая страна Латинской Америки к 1959 году, сегодня в числе самых-самых отсталых, с развалившей инфраструктурой, ветхими домами, допотопными автомобилями. Диктатура же там так жестока, что ее даже нельзя сравнивать с пиночетовской (свежий пример: нынешняя президент Чили Мишель Бачелет, будучи дочерью врага режима, политэмигранткой, при Пиночете спокойно вернулась домой из ГДР, получила высшее образование и работала главой клиники при благотворительной организации, помогающей жертвам режима! Представьте себе нечто подобное на Кубе…).

Но Чавес еще юношей увидел, что люди судят лидеров не по их делам, а по их словам. Кастро – желанный гость во всем мире, кроме разве что США, вождь движения неприсоединения, любимец европейских левых и либералов – публики, доминирующей в СМИ и университетах. Пиночет же – исчадие ада для мейнстрима. И все потому, что Кастро – против рынка, а Пиночет – за. Быть против рынка – очень модно на Западе, «люди – не товар», «я – не потребитель», «громи Макдональдс» – вся эта мишура очень даже в ходу у тамошних идиотов, коих, увы, как всегда большинство.

Поэтому Чавес мог уверенно оплевывать уважаемых людей, пусть это даже президент Мексики, если только он смел не соглашаться с полковником Уго. Кроме того, он прекрасно знает, что Европа добровольно поработила и сковала себя комплексом вины – за колониальное прошлое, за расизм, за империализм, за то, что живет богаче и лучше, чем Юг. В XIX веке европейцы считали себя обязанными нести прогресс в отсталые страны, сегодня само понятие «отсталость» трактуется как вид расистского «европоцентризма». Поэтому европейские лидеры всегда с почтением относятся к претензиям вождей Третьего мира, постоянно требующих от них то извинений и покаяний, то денег. Рок-музыканты типа Боба Гелдофа проводят всемирные концерты для помощи голодающим в Африке, западные страны отдельной строкой в бюджете проводят помощь бедным в Третьем мире.

Но… рано или поздно случилось то, что должно было случиться. Вспоминается история про Маяковского. Он пришел к редактору одной солидной газеты и начал свой разговор с того, что положил ноги на стол. Обычно редактора побаивались связываться с известным поэтом, знаменитым своим футуристическим хулиганством, эпатажной желтой кофтой, симпатиями к своему творчеству чекистско-цекистской публики. Но в этот раз Маяковский нарвался не на того. Редактор заорал: «вон!», и поэта как ветром сдуло.

Так и в случае с Чавесом. На саммите в Сантьяго он обижено промолчал, но когда вернулся в Каракас, его прорвало. Он заявил, что если король не извинится, то его страна пересмотрит дипломатические, экономические и прочие отношения с Испанией, а активы испанских фирм в Венесуэле могут быть отобраны. Естественно, Чавес связал Хуана Карлоса с испанской колониальной империей, мол, с нами, маленьким, но гордым народом, так разговаривать нельзя. Мы теперь свободные и можем дать сдачи. Венесуэльское телевидение показало документаьный фильм, где Хуан Карлос стоит рядом с Франко, мол, фашист с фашистом. Историческая истина же заключается в том, что именно король сделал больше всех для перехода страны к демократии, и именно Хуан Карлос своим мужеством сорвал попытку военного переворота неофранкистов в 1981 году, когда даже лидер коммунистов Сантьяго Каррильо воскликнул: «Сегодня мы все монархисты!».

Любопытно, что следующим этапом загранпоездок Чавеса стала Саудовская Аравия, где он снова получил королевский упрек, правда, куда более вежливый, хотя и политически более серьезный. Чавес участвовал там в работе саммита ОПЕК и как всегда предлагал радикальные антиимпериалистические меры. Король Саудовской Аравии, почтенный Абдулла напомнил ему, что нефть не должна служить оружием раздоров. Саудовцы знают это очень хорошо, ибо объявленное арабами нефтяное эмбарго в 1973 ударило в перспективе по ним же.

Но Чавеса в Аравии понесло. Собравшимся репортерам он объявил, что идет в туалет отлить, и прибавил: «Не хотите ли вы, чтоб я пописал на вас?». Скажи такое Буш – импичмента бы не избежать. Но в данном случае к Чавесу отнеслись как экстравагантному лидеру из развивающейся страны, к которому надо относиться с пониманием, учитывая бедность его детства, отсутствие хорошего образования и проч., в общем, тот набор оправданий, которые использовали царские фрейлины, когда мужик Распутин рыгал им в лицо и тискал за разные места.

Мораль проста. Король Испании поступил как настоящий аристократ, поставив на место неотесанного хама, бравирующего своей наглостью и кичащегося невоспитанностью. А вот те, кто взял Чавеса под защиту, приплетя к банальной развязности идеологическую подкладку в виде рассусоливаний о колониализме и суверенитете наций, виноваты более всех, точь-в-точь как в песне Высоцкого: «Но виновен не Жираф, а тот, кто крикнул из ветвей, Жираф большой, ему видней!».