Ситуация в Грузии резко обостряется. Скандальное появление на политической арене экс-министра обороны Ираклия Окруашвили, его громкие обвинения в адрес президента Саакашвили не оставляют сомнений: Окруашвили бросил своему бывшему боссу вызов. И впереди – беспощадная борьба за пост главы государства.
На презентации своего оппозиционного движения «За единую Грузию» Окруашвили обвинил президента Саакашвили в коррупции, «безнравственности, несправедливости, репрессиях, воровстве, раскулачивании и убийстве людей». Что еще более важно, он сделал конкретные разоблачения. Во-первых, он заявил, что экс-премьер Грузии Зураб Жвания «умер не в той квартире, где был найден» - по сути, это намек, что Жвания был убит. Во-вторых, Окруашвили прямо сказал, что президент поручал ему убить бизнесмена Бадри Патаркацишвили, соратника Березовского. Кроме того, бывший министр обороны сообщил, что в 2006 году Саакашвили побоялся привести в действие «детальный план, чтобы в результате небольшой операции и без значительных потерь был возвращен Цхинвали». По словам Окруашвили, «для того времени такая операция с большой вероятностью должна была принести результат. Но сегодня уже такой вероятности нет, так как в Цхинвальском регионе создана довольно сильная военная машина, которая не позволит нам такого».
По поводу выступления Окруашвили возникает ряд вопросов, на часть из которых можно достаточно уверенно дать ответы, но на некоторые – ответить непросто. Во-первых, почему именно сейчас Окруашвили решился обрушиться с критикой на власть? Ответ очевиден: просто потому, что Саакашвили улетел в Нью-Йорк на сессию Генассамблеи ООН, где он намерен произнести речь. Не сделать этого он не мог, поскольку к ООН у Грузии накопилось немало претензий и просьб: тут и «ракетный скандал», и совсем недавний кровавый инцидент на грузино-абхазской границе. Саакашвили просто обязан лично изложить свою позицию по этим проблемам, и даже если он знал, что Окруашвили готовит «сюрприз», остаться в Тбилиси президент не пожелал.
Вопрос второй: почему Окруашвили для атаки избрал именно жанр скандала, громких обвинений в коррупции, подготовке убийств и расправ и т.п.? Ответ тоже достаточно ясен: Окруашвили намерен бескомпромиссно позиционировать себя как единственного эффективного оппозиционера, смести с арены все остальные оппозиционные и полуоппозиционные силы, подмять их под себя, монополизировать оппозицию. Кроме того, современное грузинское общество ничем иным и не проймешь, оно слишком утомлено, чтобы обращать внимание на события меньшего масштаба и звучания, чем прямые обвинения в адрес президента.
Вопрос третий: что лежит в основе позиции Окруашвили и есть ли у него возможности опереться на реальную социально-политическую базу? Представляется, что и тут ответ может быть достаточно однозначен: Окруашвили, являясь последовательным носителем идеалов грузинского (картлийского) национализма, не может принять результаты политики Саакашвили по объединению страны, равно как и используемые президентом методы. Для бывшего министра обороны речь может идти только о безусловном возвращении Абхазии и Южной Осетии в лоно единого, унитарного грузинского государства, причем любыми методами, включая военные. Для Саакашвили же задача формулируется иначе, несколько шире: для него (именно как для президента, а не просто политика, националиста, министра или оппозиционера) единство Грузии означает и хотя бы минимально приемлемое единство общества, и – главное – единство региональных элит.
Отсюда нежелание Саакашвили идти дальше ограниченных провокаций, его фактический отказ от курса на широкомасштабные военные операции против сепаратистских регионов, стремление создать каналы реинтеграции абхазской и осетинской элит. Вся его риторика строится на тезисах о «безопасности», которую Грузия готова гарантировать абхазам и осетинам, о сохранении их самобытности, языка и культуры, об обязательном их доступе к власти и ресурсам. В связи с этим следует обратить внимание не только на создание «администрации Санакоева-Каркусовых», но и на совсем недавние назначения одного из братьев Каркусовых замминистра экономики и осетина Хетагури (бывшего главу Корпорации нефти и газа) министром энергетики. Наряду с ними в правительстве работает и еще одна осетинка – госминистр по вопросам гражданской интеграции Бестаева.
Подобная «интеграционная» стратегия совершенно не устраивает картлийских националистов. Для них на первом месте – Грузия и грузины. Вот, например, как видит объединение Окруашвили: «Мы должны смочь вернуть Абхазию, но не только вернуть территорию, но и позаботиться о том, чтобы грузины на ней жили достойно. Мы должны добиться, чтобы грузин ходил в стране с высоко поднятой головой».
Именно картлийский национализм составляет сущность позиции Окруашвили. И для него война – не табу: «Крайним сроком вхождения в Цхинвали должна была быть еще весна 2006 года. Были очень большие ожидания среди всех грузинских офицеров, солдат, что они однажды получат приказ… Но такой приказ, к сожалению, так и не был отдан».
И, безусловно, эта позиция вполне может встретить понимание и одобрение в достаточно широких слоях общества. Взять хотя бы назначения осетин в сферу управления экономикой и энергетикой. Это ведь означает неизбежный передел в их пользу части и без того небогатых ресурсов страны. Для грузин это может выглядеть как некая «контрибуция», которую они будут вынуждены платить «малому народу», воевавшему против матери-Грузии, а теперь, вместо того, чтобы быть наказанным, пользующемуся привилегированным доступом к экономическим и энергетическим ресурсам. А если так же поступят и с абхазами – что же останется грузинам? Но ведь есть же еще и армяне, и азербайджанцы, которые все активнее выдвигают свои требования. И существует еще и обязательство Грузии перед Западом возвратить на свою территорию турок-месхетинцев (а их сотни тысяч)… Тогда грузины превратятся в одно из «племен», населяющих Грузию. Этого ли они хотели? Это ли обещал им Саакашвили?
Поэтому вполне можно полагать, что у Окруашвили есть весьма реальные перспективы получить достаточно широкую поддержку внутри страны. Чтобы максимально расширить ее, он умело повел атаку на наиболее одиозных персонажей из окружения Саакашвили: главу МВД Мерабишвили и его «соратников» типа братьев Ахалаиа. Конечно же, другим мощным фактором, способствующим его популярности, станут громкие разоблачения, особенно самого Саакашвили. Большое значение имеет и его влияние в армии (недаром он говорил, что действующий глава Генштаба Грузии охотно готов был служить бывшему министру в качестве канала общения с американцами). Наконец, немаловажный момент – это декларированное наличие самых разнообразных, в том числе, и прямых и особо доверительных связей Окруашвили в Вашингтоне. Если верить его словам, Саакашвили напрочь утратил монополию в этой области, а также и благорасположение «больших людей» в Америке (ведь прислушались же они к Окруашвили и остановили президента, возжелавшего крови бизнесмена Патаркацишвили).
Как раз с американцами связан четвертый и самый сложный вопрос. Логично было бы предположить, что Окруашвили – их креатура и все его демарши санкционированы в Белом доме. В принципе, это не новость (о большой вероятности такого развития событий говорится уже давно, со времени отставки Окруашвили с поста главы Минобороны). Но, с другой стороны, американцы не могут не знать, к чему готов повести Грузию их новый протеже – к прямым военным интервенциям против Абхази и Южной Осетии, а также к созданию в самой Грузии жесткого националистического режима. Не могут они не знать (судя хотя бы по опыту Гамсахурдиа и того же Саакашвили) и о том, что подобный курс, скорее всего, приведет к кровопролитным конфликтам в сепаратистских регионах, а также к жесткому противодействию со стороны основных этно-региональных групп. И то, и другое предопределит вмешательство России. Так неужели Америке все это действительно нужно? А если да, то – зачем?
Ответ на эти вопросы заслуживает отдельного анализа, поскольку неизбежно зависит и от предвыборной ситуации в самих США, и от развития событий в Закавказье, и планов по Ирану, Ираку, и от положения вокруг Косово, наконец, от комплекса американо-российских отношений. Но ясно одно: спокойствия в Грузии в ближайший год ожидать не приходится. И России следует готовиться к любым вариантам.