Воссоединение русской церкви – событие, гораздо более значимое, чем все посвященные ему комментарии, описания и телевизионные сюжеты вместе взятые. После тяжелейшего ХХ века, на протяжении которого административные органы обеих ветвей русского православия пошли на немало горьких компромиссов и совершили ряд не вполне благовидных поступков, им удалось перешагнуть через соблазн дальнейшего раздора и настояния на собственных исторических ошибках. Способность иерархов РПЦ и РПЦЗ придти к взаимоуважительному решению сложной проблемы может и должна стать примером для политиков, и не только российских. Неудаче всегда легко найти оправдание – но о нем думает лишь малодушный. Верующий же добивается необходимого – и не только для него самого.
Этого никогда бы не произошло, поставь какая-либо из договаривающихся сторон во главу угла нечто земное, плотское – например, права собственности или правила внутренней субординации. Очевидно, однако, что императивом для обеих церквей был сам факт духовного объединения, окончания раскола, могшего стать вечным и губительным.
Не раз в истории христианства политические потрясения вели к нарушению церковного единства, которое, в свою очередь, влекло за собой борьбу за власть, личностный конфликт между иерархами, оказавшимися по разные стороны линии огня, и окончательному разрыву, при котором никогда не было выигравших, а только потерявшие (до сих пор старающиеся возместить свой ущерб). Поэтому вряд ли стоит недооценивать суть свершившегося. Любое идейное воссоединение в нынешнем разделенном мире есть редкость и большая ценность.
Теперь легко рассуждать о том, что по-иному и быть не могло – что маковки русских церквей за границей всегда воспринимались, как часть России – и эмигрантами, и жителями метрополии – и что воистину были ею. И остаются. Верующие, да и все люди, для которых родной является культура русская, всегда ощущали это единство. И действовали соответственно. Не знаем, насколько велика была роль в процессе воссоединения паствы внутрироссийской, но, наверняка, достаточной. Особенно если учесть, что ее представителем является глава государства, в какой-то момент выступивший посредником между двумя сторонами. Паства же РПЦЗ уже более десяти лет задавала своим предстоятелям вопрос – а не исчерпан ли предмет церковного раздора? И если нет, то каковы должны быть ясные и приемлемые условия примирения? В обоих случаях голос простых христиан был услышан теми «начальствующими», к кому он был обращен – это тоже редкость для нашего времени и повод для надежды.
Церемония, за которой одни следили не отрываясь, а другие отмахивались, как от малосовременного официоза – есть лишь поверхность, внешний образ. Суть события будет раскрыта позже, и мы не будем притворяться, что знаем его сегодня. Вместе с тем символизм события был заранее понятен его участникам, оттого и выбравшим для него праздник Вознесения Господня, память о последнем уроке Христа апостолам.
«Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти; Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете Мне свидетелями в Иерусалиме… и даже до края земли. Сказав сие, Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их (Деян. 1:7-9).
Сроки человеку знать не дано, но это не разрешает его от необходимости нести Слово Божье и исполнять свой долг. За Вознесением следует Пятидесятница, а за ним – служение. Вознесение – прощание и начало одновременно. Долог ли будет путь – не знаем, да и не наше это дело загадывать. Наш долг – строить, наше время – собирать, наш удел – любить.
Российские мученики ХХ века следят за нами с небес.
