Приход к власти во Франции Николя Саркози, как представляется, не сулит ничего хорошего для перспектив российской европейской политики. Во всяком случае, многие подходы к ней наверняка придется как-то пересматривать, и это весьма существенно накануне самарского саммита РФ-ЕС.

Начать с того, что Франция занимает особое место в Евросоюзе. Она – одна из стран основательниц единой Европы, всегда рассматривала ЕС как свое «любимое дитя», а значит, считала и продолжает считать себя вправе формулировать систему «европейских оценок», трактовать, что хорошо, а что плохо для Европы. Которая, в свою очередь, привыкла если не «смотреть в рот» Парижу, то уж точно сильно прислушиваться к его мнению. И если новый хозяин Елисейского дворца сочтет, что «Россия – это плохо», то это будет иметь практические последствия для всей политики ЕС на российском направлении.

В этом случае критики России получат мощного союзника. А критиков таких, как показывают хотя бы последние события, немало, причем сосредоточены они, как на заказ, на Востоке Европы. Этот регион французы традиционно полагают зоной своих интересов: Польша, Сербия, Венгрия (откуда происходит сам Саркози), - все это те страны и народы, которые Париж периодически брался защищать то против Османской империи, то против империи Российской, то против германских и австрийских «хищников». Справедливости ради надо сказать, что толку от такой защиты не было, но суеты и неразберихи бывало предостаточно.

Нет сомнений, что как минимум Варшава, Прага, прибалтийские столицы (да и Киев) будут в восторге, почувствовав моральную и политическую поддержку со стороны одной из половинок «европейского ядра». Они тут же поднимут голос в борьбе против «российско-германского сговора», против заносчивости «старой Европы» и т.д., и т.п., поскольку получат помимо американского «дружеского плеча» еще и французское. Беда в том, что при этом сильный удар будет нанесен по франко-германскому союзу, а значит, и по самим основам ЕС; но ведь восточноевропейцев и американцев тот ЕС, который пытались построить Париж и Берлин до сих пор, не устраивает.

Таким образом, в Европе может весьма быстро сформироваться новая структура отношений: Франция и «новая Европа» против России и «старой Европы», то есть, против Германии и ее растущего политико-экономического доминирования. Те силовые линии, которые пока еще определяют европейскую систему, будут порваны, и надежды на создание единого, ответственного и жизнеспособного организма в Европе можно будет похоронить. Об этом можно судить по декларированным Саркози твердым намерениям переориентировать внешнюю политику Франции на Вашингтон. Конечно же, Европа остается для него приоритетом, но равноценным американскому направлению. А кроме того, Саркози, в отличие от своих предшественников, говоря о Европе, не настаивал на том, что ее основа – это франко-германские отношения.

Для России все это о означает не только резкое и кардинальное изменение всей ситуации в европейском лагере, что неизбежно затруднит выработку европейской стратегии Москвы, но и окончательный демонтаж неформального франко-германо-российского «сердечного союза», заключенного еще президентами Ельциным, Шираком и канцлером Колем. Этот проект был, наверное, одним из самых интересных и многообещающих, поскольку открывал перспективы конструктивного взаимодействия между «ядром Европы» и Россией как основным поставщиком ресурсов для европейской экономики. Если бы он развивался, то в будущем мог бы снять огромное количество неопределенностей, рисков, создал бы базу для стабильного стратегического партнерства. Оно уже начало проявляться в общем осуждении американской авантюры в Ираке, в раздраженном «они упустили хороший случай промолчать», брошенном Шираком в адрес восточноевропейцев, когда те поддержали США в данном вопросе. Североевропейский газопровод тоже можно расценивать как «детище» «сердечного союза», равно как и вхождение российского капитала в состав акционеров европейского авиакосмического концерна, и строительство российской пусковой установки во французской Гвиане…

Теперь это все может оказаться под вопросом. И, хотя Саркози пока вроде бы не высказывал своего отношения к оси Париж-Берлин-Москва, тем не менее, сложно представить, что такой искренний почитатель Америки продолжит прежний курс.

Надо заметить, что Америка является для нового президента ориентиром не только во внешней политике, но и в вопросах экономических реформ. Тут Саркози намерен самым решительным образом переделать Францию, резко снизить уровень социальных гарантий, внедрить «настоящую рыночную экономику». И вот тут его могут ждать большие трудности. Ведь французы ценят свою социальную систему не меньше, чем вино или сыр. И, по всеобщему мнению наблюдателей, попытки ее демонтажа способны вызвать бурю протестов. Собственно, репетиции уже были проведены в прошлом году и никаких иллюзий ни у кого не оставили.

Но Саркози, судя по всему, непреклонен. Он, подобно Наполеону (с которым весьма схож небольшим ростом), готов поставить Францию на дыбы, заставить французов работать эффективнее и интенсивнее. Но у него слишком мало времени: по новой редакции конституции, ему отпущено не 7, как раньше, а лишь 5 лет. Значит, реформы придется начинать буквально завтра, и идти до конца – с тем, чтобы к 2012 году страна почувствовала позитивные результаты и отблагодарила своего «Сарко» вторым сроком президентства.

И тем не менее, натиска, напора, с которым Саркози наверняка готов приняться за реформы, окажется недостаточно. Французское общество слишком расколото. За последние несколько лет (а может, и десятилетий) ни одно важное решение, по поводу которого с ним советовались на выборах или референдумах, не было принято значительным большинством: всегда нация разделялась практически поровну. Не случайно, тот перевес в 5 с лишним процентов, с которым Саркози победил Руаяль, был назван «убедительным», - просто это был самый большой разрыв между теми, кто «за», и теми, кто «против», за последнее время (причем не важно, «за» или «против» чего или кого).

В этих условиях раскола общества может возникнуть соблазн того, что принято называть «маленькой победоносной войной», которая сплотила бы французов. В западной прессе в связи с этим уже проводились параллели между Саркози и Тэтчер, которая предварила собственные крайне непопулярные экономические реформы победой на Фолклендах. Так что, учитывая нестабильную международную обстановку, множащиеся кризисы и конфликты, а также заявленное намерение Саркози бороться за свободу и демократию по всему миру (а-ля США), не следует исключать, что в ближайшие год-два Париж ввяжется в какую-нибудь заварушку. Причем, инициативно, самостоятельно, а не в американском обозе.

В связи с этим нелишне вспомнить, что предыдущий президент Ширак оставил Франции модернизированные ядерные силы и военную доктрину, предполагающую превентивные ядерные удары (естественно, по террористам). Конечно, до этого вряд ли дойдет. Но вот направить в горячую точку миротворцев, обеспечив им прикрытие субмарины с атомными ракетами, Париж вполне в состоянии. А возможностей для этого предостаточно – от Ближнего Востока до Африки (лишь бы не в Крыму, где французы уже высаживались, причем неоднократно).

Одним словом, для России новый французский президент представляет, скорее, опасность, нежели простую неопределенность. Обнадеживает только то, что до сих пор Саркози крайне мало говорил о своих намерениях в отношении России. Особо уважительно он о нас не отзывался и даже явно получил злорадное удовольствие, комментируя скандал с российскими олигархами в Куршавеле этой зимой. Но и прямой критики не было. Будет интересно последить за тем, как он будет обнародовать свою российскую политику. Но все-таки, лучше готовиться к худшему.