Первый президент России ушел навсегда. Сказанное им 31 декабря 1999 г. "Я ухожу. Я сделал свое дело" подтверждено окончательно. Теперь он только - в мировой истории, и она судит, как получилось у него за Россию перед Всевышним отвечать.
Этот ответ страшен всегда - царский венец вообще сильно похож на мученический, но сугубо и трегубо он был страшен, когда Б. Н. Ельцин принял русскую державу. Точнее - то, что в 1991 г. ею называлось. От державы тогда была одна символика, что до прочих признаков государства - границы, деньги и казна, работающее хозяйство, сколь-нибудь дееспособная система власти, - все это было по преимуществу в области благих пожеланий. "Предчувствие гражданской войны" - эта популярная позднеперестроечная песня артиста Шевчука - стала отдавать не столько предчувствием, сколько ощутимым приближением черного хаоса. Хотя и без всполоха гражданской войны в октябре 1993 г. не обошлось. Но - по Божьей милости - всего лишь всполоха.
Сегодня легко рассуждать о всех кособокостях и обидных слабостях ельцинской эпохи. Несколько труднее представить себе, каким образом вообще можно было сдержать расползающуюся ткань государства и общества, а сдержав - ставить те заплаты и времянки, которые со временем начали приживаться, врастать и в итоге - худо-бедно работать. К концу ельцинского правления русская держава была слабой, изнемогшей - но уже как-то сложившейся и существующей не в одной лишь символике.
Мыслящих в категориях проектности (все равно какой, хоть величаво-державной и геополитической, хоть социалистической, хоть ультралиберальной, хоть еще какой - главное, чтобы стройной и требовательной) такая апология, разумеется, не убедит. Но многие мыслили тогда и оценивают деятельность Ельцина теперь в не столь требовательных категориях выживания и спасения. Чтобы обрушившиеся конструкции коммунизма не то, чтобы при своем падении вовсе никого не задели и ничего не повредили - но хотя бы не задавили насмерть. Чтобы при расчете с коммунизмом удалось избежать самых смертных опасностей и тело страны начало бы потихоньку оживать и раздыхиваться.
Но в этих категориях первый президент России свою миссию исполнил и перед Всевышним ответил. Ельцину удавалось - и не один раз - протащить Россию в миллиметре от пропасти и все ж таки дотащить до более или менее спокойного нового века. Русский XX век, начавшись страшно, избежал симметрически страшного завершения.
Чтобы исполнить такую неподъемную миссию нужен был действительно великий государственный муж, да уж скажем даже проще - необычайно крепкий уральский мужик со звериным политическим чутьем, с огромной волей, со смелостью и с открытостью. Та натура, про которую принято говорить "пулям не кланялся" - брал всю ответственность на себя. Вероятно, Россия для чего-то нужна в Божьей экономии - иначе этот мужик нам не был бы ниспослан. Ибо ни среди тогдашних мужей, ни среди сегодняшних не проглядывается того, кото мог бы, как он, протащить все это на своем горбу через ревущие девяностые.
Протащил - и надломился (прочие бы - и не протащили) и покаялся: "Я хочу попросить у вас прощения за то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком, и все одолеем. Одним рывком не получилось. Но я хочу, чтобы вы знали. Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Бессонные ночи, мучительные переживания: что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше. Не было у меня более важной задачи".
Последние слова, сказанные Ельциным, когда он уходил из Кремля, были "Берегите Россию".
Ему - Царствие Небесное, нам - прощальный завет нашего первого президента.
