«Мир уже не тот, что был несколько лет назад… Однополярный мир не состоялся». Этими словами, сразу берущими быка за рога,  наш министр иностранных дел открыл свой доклад на юбилейном заседании СВОПа - Совета по внешней и оборонной политике.

После такого интригующего начала сразу возникает желание узнать, как же устроен этот новый мир, возникший за последние несколько лет? По каким правилам играют главные его фигуры? И каким маршрутом среди этих сцилл и харибд С.В.Лавров ведет корабль российской дипломатии?

К стратегическим откровенностям располагала и аудитория – разом и неформальная, и высокопоставленная. Самое влиятельное из неправительственных объединений, а также и самое близкое к официальным кругам среди объединений неофициальных – СВОП все свои пятнадцать лет обсуждает только очень большие и очень глубокие вопросы.

Какую же картину мира представил министр иностранных дел отборным нашим интеллектуалам? Если кто-нибудь из них ждал, что ему сейчас расскажут, как устроена новообретенная мировая многополярность, то сильно ошибся.

В своем среднем по размеру докладе С.В.Лавров около 30 раз произнес слово «США» или его синонимы («Вашингтон», «наши американские партнеры» и т.п.).

На втором месте (20 упоминаний) страны Ближнего и Среднего Востока (главным образом, Ирак и Иран) – и притом исключительно под углом зрения американской политики по отношению к ним.

Третье место – за Европой (около 15 упоминаний), но опять-таки по большей части в связи с американо-европейскими отношениями и предполагаемым размещением американских противоракет в Восточной Европе.

Прочие страны и континенты в этой картине мира либо отсутствуют полностью, либо занимают совершенно пустяковое место (наше ближнее зарубежье – примерно 5 упоминаний, Индия – одно упоминание, Китай – одно, Япония, Юго-Восточная Азия, Южная Америка – вовсе ни одного).

Кажется, даже самый ярый «однополярник» не нарисовал бы более американоцентричной картины мира. Практически ни один режим, ни одна структура не была представлена как самостоятельная сила, играющая собственную игру, следующая собственной логике. Все они изображаются лишь в качестве объектов политики Соединенных Штатов – как правило, ошибочной.

Отсюда естественным порядком вытекает, что содержащиеся в докладе С.В.Лаврова многочисленные укоризны, наставления, а также и отдельно взятые похвалы адресуются Америке и только ей. Других-то игроков в мире как бы нет.

Поэтому не так уж важно, в каких пропорциях в речи нашего министра «антиамериканизм» смешан с «проамериканизмом». Главное, что там абсолютно доминирует «американизм» - идущая из советских времен убежденность, что вся мировая и, разумеется, наша собственная политика – это противостояние либо подчинение Соединенным Штатам.

Начав с верного посыла, что однополярного мира больше нет (честно говоря, его не было и раньше), глава нашей дипломатии этому посылу совершенно не следует. А можно ли дать адекватные рекомендации, опираясь на неадекватные оценки различных международных ситуаций?

Применим ли на практике, скажем, совет, что иракскую или ливанскую проблемы вполне можно решить «на коллективной основе» и с «отказом от силовой политики»? На дипломатическом языке звучит хорошо, а на языке жизни – совершенно абстрактно.

Потому что «силовая политика» - это не что-то чуждое, вносимое туда извне, а воздух, которым дышат почти все влиятельные местные силы, включая и большую часть так называемых «умеренных».

По тем же самым причинам, мало практического смысла содержит и предположение, что США сами разожгли иранский ядерный кризис, не желая «нормализовать отношения с Тегераном на основе общепринятых принципов».

Тегеранский режим – вовсе не пассивный объект американской политики, скромно ожидающий, когда же с ним «нормализуют отношения на основе общепринятых принципов». Это весьма деятельная структура с собственными далеко идущими и на свой манер «однополярными» планами, совершенно не расположенная к равноправному сотрудничеству с кем бы то ни было.

Было бы более естественно, если бы российский министр иностранных дел сосредоточился сейчас не на предполагаемых американских бестактностях, а на потоке нахальных, а то и просто оскорбительных заявлений, которые посыпались из Тегерана в Москву, лишь только переговоры насчет Бушерской АЭС немножко забуксовали.

И, рассуждая шире, должны ли вообще Ирак и Иран быть такими же приоритетами российской политики, как они являются приоритетами политики американской? И если да, то почему? А вдруг мысль о том, что от этих конфликтов Москве лучше держаться подальше, не так глупа, как может показаться на первый взгляд?

Американоцентричная модель мира автоматически исключает даже споры на такую тему. Но в том-то и дело, что мир далеко не так американоцентричен, как это видится простодушным американским патриотам, а вместе с ними отчасти почему-то и С.В.Лаврову.

Политика Китая определяется приоритетами Пекина, а не Вашингтона. И от нашего министра иностранных дел было бы интересно узнать, во всем ли эти приоритеты совпадают с российскими.

Политика Индии тоже вполне суверенна, ее нынешнее сотрудничество с США – это никак не сотрудничество лошади со всадником. И опять же от главы нашей дипломатии хочется услышать, каковы здесь долгосрочные перспективы России. Насколько прочна дружба, и не подорвет ли ее предполагаемый рост конкуренции с Индией на мировых рынках?

Даже такая страна среднего размера и средней мощи, как Турция, при очевидной зависимости от Америки, на всех существенных для себя направлениях реализует собственные цели, будь то политика в иракском Курдистане, на Кипре или в сфере европейской интеграции. Что же говорить о более мощных европейских странах  и о ЕС в целом?

Тут - огромный массив российских интересов, подлежащих конкретному анализу, который никак не может быть заменен декларациями общего характера, пусть даже наполненными правильными словами («модернизация», «европейский выбор», «сохранение традиций»), изложенными на добротном дипломатическом языке.

Что же до американцев, то нам стоило бы «несколько занять премудрого у них незнанья иноземцев». Американские политики в большинстве совершенно не склонны к «россиецентризму». О России они знают мало и вспоминают о ней лишь от случая к случаю.

Они не правы, так сказать, в другую сторону. Но российской политике неплохо бы позаимствовать у них немножко умения сосредотачиваться на собственных долгосрочных целях. Целях, которые формулируются без зацикленности на чьих-либо предполагаемых действиях.

Это иногда оборачивается узостью подхода, но обещает заведомо больше достижений, чем сведение большой политики к обязательному реагированию на каждое очередное решение державы-соперницы, где бы и по какому поводу оно ни было предпринято.