Заявление аналитиков консалтинговой компании ФБК было задумано как сенсация и действительно стало сенсацией.
«По итогам 2006 года зарплатоемкость российского ВВП, исчисляемая как отношение суммарной номинальной заработной платы занятого в экономике населения к объему национального ВВП, достигла рекордного уровня – 33,3%... Нынешний показатель зарплатоемкости оказался почти на 10 процентных пунктов выше показателя 2000 г. – 23,6%».
Ссылаясь на цифры Евростата, ФБК напоминает, что по этому показателю нам уже недалеко до богатейших европейских стран – Франции (38,3%), Германии (40,7%), Великобритании (47,1%).
Скажем от себя, что сравнения эти – немножко условные. Потому что в разных странах зарплату облагают разными налогами, которые везде больше, чем у нас. А с другой стороны, наниматели и у нас, и у них, платят деньги еще и помимо зарплат - в различные социальные фонды. И тоже в разных объемах.
Но сдвиг, происшедший у нас буквально за несколько лет - очевиден. Тем более что вышеназванную российскую зарплатоемкость каждый может запросто подсчитать сам, взяв цифры с сайта Росстата.
Среднемесячная начисленная зарплата в 2006 году оценивается там в 10,7 тысяч рублей (400 долларов). Значит, за год – без малого пять тысяч долларов. Умножим на число работников (по Росстату – около 68 миллионов) и получим примерно 330 миллиардов долларов годовой зарплаты. Это и в самом деле – одна треть от того триллиона долларов (26 с лишним триллионов рублей), который представлен нашей официальной статистикой в качестве первой прикидки российского ВВП за 2006 год.
Конечно, Росстат многое определяет на глаз. Например, величину вклада в эти цифры «черных» зарплат и «черной» доли ВВП. Но почему бы нам не исходить из того, что глаз его наметан?
Поэтому эксперты расходятся не столько из-за этих данных, сколько насчет того, долго ли рост зарплатоемкости может еще продлиться, и хорошо ли, что он вообще так стремителен.
А то, что стремителен, очевидно всем. В 2001 – 2006 годах валовой продукт рос на 5-7% в год, а рост реальных зарплат ни разу не опускался ниже 11%, в отдельные годы доходя до 20%.
Попросту говоря, заработки росли вдвое быстрее, чем производительность труда. Если вести отсчет не от условно взятого 2000-го, а от переломного для нашей экономики дефолтного 1998-го (когда зарплатоемкость ВВП упала по примерной оценке до 18-20%), то производительность сегодня почти в два раза выше, чем тогда, зато реальная зарплата – раза в три с половиной.
Разумеется, эти выросшие доходы делятся очень не поровну, да еще и не очень справедливо. В смысле: там, где труд более производителен, не обязательно за него больше платят. Но если брать в среднем, то нынешний подъем благосостояния – рекордный для России за последние сто лет, подлинное зарплатное чудо.
Когда я высказал эту мысль в недавней статье («Расцвет с дефектом»), то услышал довольно много негодующих голосов. Что и понятно. Не меньше 20 лет, с конца 70-х до конца 90-х, жизненный уровень основной массы сограждан непрерывно снижался, и жаловаться на это обстоятельство стало сначала привычкой, а потом и хорошим тоном. По инерции на всеобщее обнищание жалуются и сегодня, но в душе большинство людей знает, что живет лучше, и ждет от будущего новых материальных благ.
Но у процветания, обгоняющего хозяйственное развитие, обязательно должна быть оборотная сторона. Она и есть: конкурентоспособность национальной экономики с конца 90-х снизилась и продолжает снижаться сегодня.
Поэтому сдержанную улыбку вызывают экономисты-оптимисты, которые буквально в восторге от этого всплеска народных доходов. Раз у народа больше денег, значит, он больше покупает. На этот рост спроса экономика откликается ростом производства. То есть, ростом продаж. То есть, ростом своих доходов. То есть, в конечном счете - новым ростом зарплат. И так без конца.
Приблизительно в этих словах оптимисты-эксперты разъясняют ситуацию нашему доверчивому государственному начальству, которое, обладая добрым сердцем, радуется за народ.
Жаль, что кроме сердец, есть еще и головы. Которые сразу отмечают простой факт: в роли потребителя рядовой человек сегодня в выигрыше, потому что покупает все больше. А в роли неконкурентного производителя он же - в проигрыше, потому что и сам он, и его сограждане покупают не его товары, а импортные.
Ведь на рост российского внутреннего спроса откликаются ростом своего производства не столько российские, сколько зарубежные предприятия. По той простой причине, что по соотношению «цена – качество» их продукция все больше обгоняет нашу. Уже сегодня половина приобретаемых у нас товаров – импортные. По сравнению с каким-нибудь годом 1999-м, это буквально революция.
Все эти разверзающиеся экономические пропасти из года в год засыпались нефтедолларами, приток которых непрерывно нарастал вплоть до лета прошлого года. Но так не может быть всегда. Даже если нефтяные доходы больше не упадут (а в последние месяцы они впервые за долгое время перестали расти), возможность финансировать с их помощью обгоняющий рост зарплат скоро иссякнет. ВВП состоит далеко не только из заработных плат. Предел зарплатоемкости еще не достигнут, но большая половина пути до него уже пройдена.
Эксперты-оптимисты говорят, что зарплатоемкость ВВП может расти еще года четыре, пока не поднимется до немецко-британского уровня.
Если даже и так, то мало радости будет получить экономику так же много проедающую и так же неспешно растущую, как в этих богатых странах, но при этом далеко отстающую от них и по производительности, и по абсолютным (в отличие от относительных) доходам людей.
Но вполне вероятно, что вошедшая в привычку зарплатная лафа закончится быстрее.
Чего-то такого катастрофического это, собственно, не обещает. Просто потолком для роста заработков станет, как и положено, рост производительности труда. Если больше произвел того, что имеет спрос, – значит, больше и заработал. А если нет, то нет. Скажем, в прошедшем 2006-м средняя реальная зарплата выросла бы тогда не на 13%, а менее, чем на 6%, поскольку именно таким было увеличение производительности труда.
С экономической точки зрения – абсолютно ничего катастрофического. А как с точки зрения общественно-политической? Тут может получиться иначе.
Главный пункт неписаного общественного договора, заключенного низами и верхами на рубеже двухтысячных годов, гласил: низы получают быстрый и непрерывный рост жизненного уровня. И если получают, то во все остальное не встревают.
Все эти годы договор свято соблюдался к удовольствию обеих сторон. Но суровая экономическая действительность уже требует (или скоро потребует) его пересмотреть. И как назло, как раз тогда, когда народ меньше всего готов умерить свои материальные аппетиты.
Наоборот, оправдавшиеся надежды подняли волну новых ожиданий. Все слышнее призывы к радикальному росту бюджетных зарплат и пенсий. Все заметнее интерес наемных работников к коллективному выставлению далеко идущих требований. Подъем забастовочной деятельности явно не за горами.
И насколько громче станут все эти голоса, когда испорченные многолетними зарплатными чудесами люди столкнутся с резким замедлением роста доходов! И попутно - с необходимостью быстро повышать качество труда, и все это на фоне реальной безработицы. Вполне возможно, вокруг этих проблем и станет вращаться политика предстоящих лет.
Сколько слышно жалоб, что наша публичная политическая жизнь превращена в подделку, в балаганчик с певцами, борцами и плясунами. Но ведь таков был общественный договор. Если жизнь подведет под ним черту, начнутся другие политические споры - неподдельные. Всем будущим участникам самое время продумать аргументы.
