Острота интриги на какое-то время приглушилась, а любопытствующие удовлетворились. Михаил Фрадков утвердил распределение обязанностей между четырьмя вице-премьерами, из которых двое новых. Теперь обозревателям остается подождать несколько месяцев, чтобы, наблюдая за работой «усиленного» состава кабинета, сделать выводы о том – изменилось ли что-нибудь всерьез, и если да, то в каком направлении, в чью пользу. Мы же, пока есть время, посмотрим на новую ситуацию в правительстве с иного ракурса.
Февральские решения президента по введению двух новых постов вице-премьеров стали вторым этапом по отмене административной реформы Козака, не просуществовавшей и полных трех лет. Первый прошел осенью 2005-го, когда Дмитрий Медведев был назначен первым вице-премьером, а Сергей Иванов – просто вице. До того, согласно задумке Дмитрия Козака, существовал лишь один вице-премьерский пост, занимаемый Александром Жуковым. В этой исключительности и состоял сверхзамысел правительственного реформатора.
Дело в том, что в цивилизованном мире, вне зависимости от формы правления, не принято иметь много заместителей премьеров. В большинстве стран, это, как правило, один вице, к тому же имеющий какой-то определенный портфель, скажем, министра финансов или внутренних дел. И он – не полновластный зам, раздающий задания и поручения. Объясняется это несколькими причинами. Во-первых, в западных правительствах министр – это не просто чиновник-исполнитель, как у нас, а политический представитель своей партии в кабинете. Та ситуация, которая так поражает европейских журналистов в России – когда министры, как проштрафившиеся школьники, вытягиваются перед президентом или премьером, там просто немыслима. Каждый член кабинета – равный среди равных. Естественно, в таких условиях нет нужды в посредниках между ним и премьером. Партия в их лице получает конкретный участок работы, за который несет ответственность. Министр – политический руководитель, не подменяющий собой аппарат министерства, состоящий из профессиональных и несменяемых бюрократов.
Во-вторых, принцип личной ответственности за дела во вверенном ведомстве не допускает ее размывания, что неизбежно происходит при усложнении структуры. Есть четкое разграничение сфер компетенции.
Россия же унаследовала от СССР принцип ручного управления всеми проблемами – экономическими, социальными и т.д. Если в традиционном обществе товары распределяет рынок, то у большевиков этим занималась партия. К тому же при диктатуре – законы суть пустые бумажки, дело могли двигать лишь энергичные толкачи без ограничения сферы полномочий, которые сводили друг с другом наркомов-министров и ежечасно контролировали их работу. Берия, создавая атомную бомбу, собирал на совещания, тасовал и гонял сотни конструкторов, генералов, директоров заводов из разных ведомств, начальников лагерей, перекидывал с места на место сотни тысяч заключенных. Такую работу никакой министр осилить не мог, и Лаврентий Павлович не случайно являлся зампредсовмина.
Напротив, в царской России у немногочисленных министров было лишь по одному «товарищу министра» - так тогда называлась должность заместителя. Кстати, у председателя Думы Родзянко имелся только один «товарищ» - сравни с нынешним количеством вице-спикеров у Грызлова. И это при том, что парламент – не правительство, никаких экстраординарных напряженных дел у депутатов нет.
Но инерция и привычка – великая сила. Поэтому сегодня в более чем миллиардной Индии с ее бесчисленным количеством проблем вообще нет вице-премьера, а в России – их четверо. И никого не волнует, что у нас уже давно рыночная экономика и нет необходимости держать погонял, чтобы работали магазины и заводы, биржи и банки. Яркий факт, никем не замеченный – ни один регион (!) не последовал примеру правительства, когда в нем был один вице: даже в самых малочисленных областях и округах имеется по пять-семь замов губернатора. Зам по АПК сидит над директором департамента АПК, зам по промышленности – над директором соответствующего департамента и т.д. Бюрократический идиотизм – налицо.
Как ни странно, сам пост вице – мало чего значит. Постсоветская история свидетельствует, что реальная власть у него появляется только тогда, когда он вовлечен в систему неформальных связей вне правительства. Летом 96-го года, после победы Ельцина у Черномырдина оказалось сразу три (!) первых вице-премьера (убедительное лексическое доказательство девальвации ценности этого поста – что это за «первый», когда их трое?) – Потанин, Большаков и Илюшин. И никто из них не оказывал влияния не ход дел, и все трое быстренько исчезли из кабинета. А вот Олег Сосковец в какой-то период оказался чуть ли не важнее Виктора Степановича – ввиду душевных отношений с Елициным и Коржаковым. Георгия Хижу в 1992 году делегировали для усиления Гайдара, но он быстро сник и ничем себя не проявил, а вот Черномырдин – одновременно с ним ставший замом, хоть и курировал «всего лишь» ТЭК, через полгода стал премьером, доказав свою незаменимость.
Министр, в отличие от вице-премьера, может издать приказ, кого-то уволить, направить своим распоряжением финансовые средства и т.д. Он хозяин в своем ведомстве. Вице же таких полномочий лишен, он лишь координирует и согласовывает, и самое главное, у него нет своей структуры, кроме аппарата приемной. Недаром под Дмитрия Медведева был в срочном порядке создан департамент по нацпроектам в аппарате Белого Дома.
В нынешнем вице-премьерском раскладе больше реальных полномочий у того, у кого больше непосредственных исполнителей. Слова типа «Сергей Иванов будет заниматься промышленностью, транспортом, наукой, ВПК, на который мы делаем серьезную ставку, связью, атомной и космической сферой и всем что, связано с диверсификацией и высокими технологиями» не должны вводить в заблуждение. Большинство этих сфер находятся в частных руках. Космос во многом держится на коммерческих заказах из-за границы и международной кооперации – равно как и наука в целом. Если власть не будет выделять сотни миллионов долларов, то и влияния иметь на тот или иной завод или НИИ не будет. Но даже при обильном финансировании (что не факт) отношения с государством останутся в рамках исполнения оплаченных заказов. Не стоит забывать, что у железнодорожников есть Якунин, у атомщиков – Кириенко, у связистов – Рейман, каждый из которых имеет прямой выход на президента. И они не согласятся на роль покорных исполнителей указаний Иванова. В этом смысле Александр Жуков ведет тот блок вопросов, который делает его незаменимым – принятие и подготовка законов, бюджет, миграция. Участок пусть и небольшой, но в нем он – полноправный хозяин.
На последнем заседании правительства Дмитрий Медведев сидел по правую руку от Фрадкова. Такая рассадка традиционно показывает кто первый «первый». Под его началом – социалка, а миллионы медиков и учителей зависят от государства куда сильнее, чем наемные работники в промышленности или на транспорте. Вспомним Валентину Матвиенко, которая на столь неблагодарном посту смогла развернуться и зарекомендовать себя. Также он «главный» над недрами, т.е. газ и нефть – основные наполнители бюджета – под ним. И он в состоянии кого-то пустить к трубе и скважине, а кого-то – отодвинуть.
В очевидном выигрыше – Сергей Нарышкин. Он по-прежнему глава аппарата, контролирующий документооборот в Белом Доме, но теперь он отвечает и за отношения с СНГ и внешнеэкономические связи. Условно говоря, то, что Дмитрий Медведев добывает, Нарышкин продает. Если ему удастся решить в ближайшие полгода запутанный клубок противоречий со странами СНГ, а диапазон проблем здесь широк – от поставок энергоносителей до импорта вин, то замена Михаилу Фрадкову готова.
