В Москве при большом стечении милиции и не очень большом – активистов прошел антикавказский «сход студентов». Формальным поводом для него стала драка, в которой предположительно участвовали несколько учащихся Тимирязевской академии и некие кавказцы, причем один из студентов при этом погиб от ножевой раны. Вообще-то особой ясности с этой историей пока нет и у прокуратуры, однако для организаторов все было очевидно заранее: виновато засилье кавказцев в российских вузах.

На первый взгляд, мероприятие казалось не сильно впечатляющим. Не Бог весть какое большое пространство перед выходом с «Добрынинской» было плотно забито мешавшими друг другу группами людей, состоявшими по большей части из журналистов и зевак; студентов в итоге насчитали от силы человек 40 (хотя в отчетах ДПНИ они вдруг размножились аж до 500). Площадка окаймлялась милицией и ОМОНом, которых по традиции последнего времени согнали, как на охрану дерби «Спартак» - ЦСКА. Стражей порядка приходилось, наверно, по 2-3 на каждого из собравшихся, которых в общей сложности набиралось максимум 200 – опять-таки, считая журналистов. Перед началом мероприятия говорили, что в соседние ОВД от греха подальше развезли еще две сотни активистов, по отчетам милиции вышло, что всего задержали около 150 человек. Это с теми, кто устроил драку уже после митинга.

Официально происходящее было не митингом, а просто собранием группы инициативных граждан, которые назначили друг другу встречу, чтобы сходить пообщаться с чиновниками из Минобразования, благо здание министерства в полукилометре от «Добрынинской». На подобное мероприятие разрешения получать не надо, поскольку митингом оно вроде как не считается – недаром ДПНИ держится за слово «сход». «Сход» - не митинг до тех пор, пока обходится без транспарантов и громкоговорителей. Последнее правило неукоснительно соблюдалось, и в результате действие состояло из коротких речей, которые руководители Движения произносили в том или ином месте площадки, собирая вокруг себя кольцо корреспондентов.

Услышать хоть слово дальше второго ряда кольца было невозможно, что несколько обессмысливало происходящее – если считать его целью работу с «народом», а не пиар в СМИ. Однако борцы с миграцией довольствовались тем, что есть, с блеском в глазах излагая перед камерами и диктофонами тщательно выверенные инвективы, в юридически корректной форме предлагавшие по максимуму убрать кавказцев и азиатов из российских вузов, а хорошо бы – и из страны вообще. Милиционеры упорно отказывались пропускать мирные шествия к Минобразования, и в конце концов инициативную группу повезли туда на машине ДПС. Митинг окончательно распался на группки и медленно сдох.

При всей своей невыразительности московский сход еще раз подтвердил эффективность и тактический дар ДПНИ. То, что организаторы втайне надеялись на вторую Кондопогу – очевидно, как очевидно и то, что шансов на это в Москве было немного. Тем не менее, из ситуации устроители выжали максимум, ни разу не сорвавшись. Надо отдать ДПНИ должное – они очень умело подгоняют все свои действия под букву закона. Формально митинг на «Добрынинской», как уже говорилось, не был митингом – но и ДПНИ его вроде как не организовывало, только «обеспечивало информационную поддержку». Требования на нем – опять-таки формально – тоже были вполне законные и даже чисто по-человечески звучали справедливо: не допускать произвола и насилия в отношении мирных граждан, ущемления прав студентов. Просто как-то уж так получалось, что все в стране преступления совершают только «кавказцы и азиаты», против них одних и надо бороться.

Сказать, что приводимые на «сходе» факты были полностью высосаны из пальца, никак нельзя. Но любой пиарщик-пропагандист знает, что дело не в факте, а в том, как он подан. Главное не блюдо, а сервировка. Пни - выдающиеся пиарщики-пропагандисты. Они так упакуют любые факты, так обернут их цепляющимися друг за друга и непременно взвинченными словами, что ты сам собою впадешь в истерику, озаренный нужным, всегда готовым выводом – во всем виноваты чурки, значит, чурок надо мочить. Еще час назад ты «был доволен сам собой, своим обедом и женой», а теперь дрожишь от пронзительной жалости к себе, от пронзительной ненависти к миру, который тебя и весь русский народ ни за что унизил. И понимаешь, что случилось в Кондопоге: ноги сами несли людей на погром.

Придя потом домой и недоверчиво вглядываясь в зеркало, они, может быть, с изумлением думали: «А точно ли это было? Нет, конечно, такого быть не могло. Кто-то кричал, помню, что-то даже горело, но погром, поджог – чушь, небывальщина. И при чем здесь я?».  

И, действительно, - ни при чем.

Настоящий «сход», как сеанс коллективного гипноза: если он охватит Москву, мало не покажется.