Во всей истории с подавлением мятежа Квициани самым забавным, пожалуй, является размещение в Кодорском ущелье «легитимного правительства Абхазии». Дело в том, что само по себе извлечение этого органа на свет Божий наверняка готовилось Тбилиси заранее. Все-таки, как ни крути, но это – серьезный политический шаг, и невозможно представить, чтобы он был какой-то импровизацией, «режиссерской находкой». Тем более что все произошло сразу же после визита президента Саакашвили в Вашингтон. А значит, появление «правительства» было согласовано «на самом верху».

Что же тут забавного? Да выбор места: Кодори – это, наверное, наименее подходящий уголок для размещения администрации. Даже по грузинским меркам здешние горы – это глухое захолустье, начисто лишенное инфраструктуры, необходимой для работы «правительства», судя по всему, рассчитанного на признание со стороны «цивилизованного мира». Самым логичным было бы разместить «законное правительство» в Зугдиди, столице соседней с Абхазией Мегрелии. Это – настоящий административный центр, удобно расположенный, туда не нужно тянуть дороги, там нет необходимости спешно строить времянки. Кроме того, на территории Мегрелии находится множество беженцев из соседнего Гальского района, подконтрольного де-факто правительству Сухуми. Так что если уж создавать параллельную структуру управления для Абхазии, то лучше Зугдиди места не найти.

Почему же выбор был сделан не в пользу Зугдиди? Думается, что причина – отказ самих мегрелов приютить «легитимное» протбилисское «правительство». Видимо, отношения между правящим режимом и одной из сильнейших в стране этно-политических групп сильно испортились. Кстати, свидетельством тому может служить отставка мегрела Хаиндравы с поста госминистра по урегулированию конфликтов. Вполне можно предположить, что логика урегулирования в Абхазии, как ее видел Хаиндрава, пришла в противоречие с логикой режима Саакашвили. Хаиндраву отставили, но «легитимное правительство Абхазии» пришлось селить в неприютном Кодори.

В чем же разошлись Хаиндрава и Саакашвили (мегрелы и режим)? Скорее всего, в том, что мегрелы сумели найти точки соприкосновения с действующими властями в Сухуми и вместе с ними вплотную подошли к взаимоприемлемой формуле урегулирования, которая принципиально не устраивает Тбилиси.

Вспомним, что нынешний президент Абхазии Багапш пришел к власти под громкий шепоток о его «прогрузинской» ориентации. Действительно, Багапш решительно оттеснил от рычагов управления своих предшественников – ветеранов войны с Грузией и сторонников безоговорочного отделения непризнанной республики. Багапш – прагматик. А значит, не может не понимать, что лозунги независимости или присоединения к России – одно, а реальность – другое.

Представим на мгновение, что Абхазия входит в состав РФ. Что это дает? Да ничего. Абхазия вольется в беспокойную семью северокавказских народов и будет вынуждена включиться в разборки всех со всеми. Более того, в этом случае российский Северный Кавказ имеет все шансы вообще сойти с ума, поскольку абхазы совершенно разрушат баланс этно-политических сил, и так висящий на волоске. Нужно ли это Кремлю? Нет. Нужно ли это Багапшу? Тоже нет. Он – бизнесмен, и его романтика межплеменных войн не интересует.

Что касается продолжения игры в полную независимость республики, то она тоже бесперспективна: надежд на международное признание практически нет, а без этого – что же это за независимость? И потом, единственный расчет в экономике – это постоянная массированная помощь со стороны России. А она отнюдь не гарантирована. Так что остается бесконечное прозябание на полулегальном положении, что никого не удовлетворяет и бесконечно продолжаться не может.

Таким образом, наиболее реальной стратегией для Абхазии может быть только реинтеграция в состав Грузии. И Багапш это понимает (недаром же его обзывали прогрузинским политиком в момент предвыборной борьбы). Но весь вопрос в том, в какой форме и на каких условиях. А самое главное – в какую Грузию.

Безусловно, в унитарной Грузии, которую хочет построить Саакашвили, для Абхазии достойного места нет. Ей необходима максимальная автономия. Что ж, Саакашвили, вроде бы, не раз заявлял о готовности предоставить таковую, причем не только Абхазии, но и Южной Осетии.

Но Сухуми эти заявления не прельщают. Ему нужны твердые гарантии, что у Абхазии будут собственные парламент, правительство и полиция, собственная социально-экономическая и внешнеэкономическая политика. Иначе говоря, Сухуми может согласиться только на федерацию или конфедерацию с Грузией. А это уже неприемлемо для Саакашвили. Если бы все сводилось к одной Абхазии, еще можно было бы подумать и поторговаться. Но ведь по такому же пути пойдут и все другие регионы: и Аджария, и Осетия, и Джавакх, а за ними потянутся и азербайджанцы, и мегрелы…

Таким образом, складывается забавная ситуация: Саакашвили вполне может добиться урегулирования конфликтов и в Абхазии, и в Осетии. Но при этом он не только потеряет власть, но и предаст тот идеал унитарной Грузии, за осуществление которого он искренне борется. Альтернатива – состояние перманентного конфликта, территориальной и политической ущербности и государства, и власти, что и наблюдается последние годы. Все попытки силой сдвинуть дело с мертвой точки натыкаются на твердокаменную позицию России, решившей, видимо, взять тбилисский режим «измором».

И вот на этом фоне с приходом в Сухуми администрации Багапша начинаются некие положительные подвижки. Так, в частности, стартует процесс возвращения грузинских беженцев в Гальский район. А кроме того – подписывается трехстороннее российско-грузно-армянское соглашение по восстановлению и эксплуатации абхазского участка грузинской железной дороги. Прогресс на этих стратегических направлениях, создающих реальную основу для содержательной работы по урегулированию, – в значительной степени заслуга Хаиндравы, который представлял самую заинтересованную в сотрудничестве с Абхазией силу – мегрелов.

Дело в том, что после свержения первого грузинского президента-мегрела Звиада Гамсахурдиа мегрелы находятся в перманентной оппозиции к правящим в Тбилиси режимам. Шеварднадзе ради разгрома мегрельских звиадистов даже пошел на развязывания абхазской войны 1992-1994 годов. Что же до Саакашвили, то он, тоже не доверяя мегрелам и ориентируясь на другие этно-региональные силы, тем не менее, был вынужден привлечь их на свою сторону. Ведь только через них возможно решать проблемы с абхазами.

Именно поэтому личность и роль госминистра Хаиндравы были ключевыми. Но его несомненные успехи на абхазском направлении сыграли против него. Ведь на основе достигнутого прогресса стало возможно формирование (вернее, возрождение) мощного союза между абхазами и мегрелами. Это – кошмарный сон для Саакашвили, равно как и для любого другого хозяина Тбилиси. Потенциал такого союза достаточен для того, чтобы диктовать свою волю всем остальным участникам грузинского этно-регионального пасьянса. А воля эта, как уже было сказано, скорее всего, заключается в федерализации или даже конфедерализации государства.

По-видимому, именно страх перед такой, ставшей весьма реальной, перспективой заставил Саакашвили срочно начать поиски ходов, которые могли бы подорвать все более совместные действия абхазов и мегрелов, перехватить инициативу в деле урегулирования вокруг Абхазии. Первым шагом стало удаление Хаиндравы. Затем наиболее логичным было достать из нафталина «легитимное правительство», которое требовалось как можно быстрее презентовать мировому сообществу, при этом разместив его как можно ближе к абхазской территории. Оптимальный вариант с Зугдиди, как мы видели, отпал. Но оставалось Кодорское ущелье – территория, вроде бы подконтрольная сухумским властям, на деле не контролируемая никем, кроме местных сванов.

В этих условиях бунт лидера сванских «охотников» Квициани пришелся как нельзя кстати. Было бы крайне любопытно узнать, с чего он вдруг взбунтовался? Но, в чем бы ни была причина, результат позволил Саакашвили ввести полицию и армию в Кодори и свить там гнездо для «легитимного правительства».

Последовавший за этим визит в Грузию высокого чиновника Госдепа США Брайзы закрепил успех Саакашвили. Г-н Брайза, в целом, одобрил итоги операции, строго, впрочем, предупредив Тбилиси против попыток дальнейшей эскалации и применения силы в регионе. Но главное сделано – «легитимное правительство» получило благословление Вашингтона. А это значит, что любые действия по урегулированию, с которыми не согласятся в Кодорском ущелье, могут быть признаны «нелегитимными» на международном уровне. Иначе говоря, абхазо-мегрельские маневры рискуют оказаться незамеченными и остаться бесплодными.

При этом следует учитывать еще одно обстоятельство. В последнее время в Абхазии активизировались добагапшевские силы ветеранов-сторонников безусловной независимости. В частности, была начата мощная кампания против договоренностей по железной дороге, где, якобы, Багапш пошел на неоправданные уступки грузинам и фактически признал суверенитет Грузии над магистралью (в документах говорится об «абхазском участке Грузинской железной дороги», а не об «Абхазской железной дороге»). Критике подвергается и кадровая, и социально-экономическая политика действующей власти.

Для Саакашвили все это – бальзам на раны. Ведь в этих условиях срыв планов Багапша на урегулирование с мегрелами, а также ввод полицейских и военных сил в Кодори (которое абхазы считают своей территорией) противниками Багапша будут однозначно расценены как следствие ошибочного курса нынешнего сухумского лидера. Они наверняка усилят его критику и будут всячески разжигать антигрузинские настроения. Как минимум, это грозит Багапшу ослаблением позиций, а как максимум – расколом внутри Абхазии. В том, что такой раскол вполне возможен, можно убедиться, вспомнив ситуацию, которая была в момент предвыборной и послевыборной борьбы между Багапшем, Хаджимбой, Лакоба и др.

По-видимому, расчеты Саакашвили оправдываются. Абхазская сторона уже отказалась от очередного раунда переговоров в рамках грузино-абхазского Координационного совета под эгидой ООН. И надежд на возобновление полнокровных контактов практически нет: г-н Антадзе, пришедший на замену Хаиндраве, просто не может быть посвящен во все детали переговоров, ориентироваться во всех их нюансах.

В то же время обращает на себя внимание принципиально различное отношение к сванскому бунтарю Квициани со стороны официальных лиц Абхазии. Так, президент Багапш начисто отрицает возможность его присутствия на абхазской территории, а также отказывается говорить на тему вмешательства Абхазии в конфликт Тбилиси с Квициани. Но президенту противоречит заместитель министра обороны непризнанной республики, который, якобы, предоставил Квициани убежище.

Значительные трудности для Багапша могут возникнуть и в связи с горячим порывом северокавказских добровольцев выступить на защиту Абхазии. Эти боевые ребята могут начисто разрушить баланс сил внутри республики и поставить жирный крест на перспективах урегулирования с мегрелами.

И последнее: в своем телеобращении, переданном грузинским телеканалом «Имеди», Квициани говорит следующее: «Хочу обратиться к жителям западной Грузии – мегрелам: когда мы выгоним их (правительственные силы) из Сванетии, то не остановимся и погоним их дальше, чтобы очистить наши пределы». Кто-то усмотрит в этих словах призыв к партизанской войне. Но на деле это ведь – провокация чистой воды. Можно ли после этого поручиться, что завтра войска МВД и МО Грузии не будут «вынуждены» устанавливать «конституционный порядок» в Зугдиди?