Сложившийся в 90-е гг. стиль нарочитого объективизма, причем сильно приправленный иронией, порою - совсем даже циничной, является немалым препятствием для желающих произнести зажигательную апологию. Стиль так давит на авторов, что, начав за здравие, они кончают как бы не за упокой. Апология обставляется таким количеством оговорок, что начинает выглядеть поношением. Конечно, нельзя сказать, что объективистский стиль господствует всегда и везде. В текстах обличительной направленности он давно уже исчез, сменившись патетическим "Братцы! Доколе кровавые жидочекисты будут глумиться над общечеловеческими ценностями?!". Но то - когда речь идет о негативе, с позитивом же никак не вытанцовывается.
То есть какие-то опыты были. В 2001 г. году при закрытии гусинского НТВ В.И. Новодворская именовала Владимира Александровича светильником разума, а И.Е. Малашенко и С.Л. Доренко под ее пером представали в образе отважных паладинов, едущих верхами защищать свободу слова. Прорыва, однако, не произошло. Другой опыт - написанную В. Панюшкиным про М.Б. Ходорковского книгу "Узник тишины" - тоже трудно было назвать стилистическим новаторством, открывающим иную, желанную традицию. Возможно, потому что "Узник" был написан скорее плаксивым, нежели бодрым и духоподъемным языком, а плаксивая апология - это не совсем то, что требуется.
Тем интереснее новый опыт, предпринятый журналисткой А.С. Политковской. Ее сугубо апологетический текст про конференцию "Другой России" не просто чужд какого бы то ни было объективизма, ниже иронии, но задачу выработки нового стиля автор прямо декларирует: "Есть ли обновленческий ветерок? Или все тот же цинизм? Заявят ли о себе новые люди достойно? Будут ли в их речах романтические проблески?". Ответ на все эти вопросы явно утвердительный, поскольку текст изобилует превосходными эпитетами - "блестящий", "потрясающая", "чудесная", "искреннее чувство... страстное желание работать ради будущего" etc., - причем все эпитеты искренни, в них нет никакой иронической хвалы. Напротив, автор подчеркивает: "Главное открытие «Другой России» - антицинизм ее среды", оттого и пишет нарочито антицинически.
В принципе dolce stil' nuovo не так уж нов, его даже точнее было бы назвать сладостным старым стилем, поскольку газета "Советская Россия" и сходные с ней по направленности более мелкие издания от него никогда и не отказывались. Автор "Советской России" Е. Польгуева, хотя и менее известна, чем А.С. Политковская, но давно уже описывает коммунистические мероприятия именно в такой манере: "Аня Агафонова заканчивает вечернюю школу. Недавно вступила в КПРФ. По ее мнению, участие в первомайской демонстрации для каждого коммуниста - способ выразить отношение к происходящему в стране... В руках у Дмитрия флаг Венесуэлы. Спрашиваю, что его, москвича, рабочего автосалона, связывает с далекой латиноамериканской страной. "В Венесуэле президент замечательный - Уго Чавес", - отвечает Дмитрий... Представители юного поколения скандируют: "Нет спасенья для страны, кроме классовой борьбы" etc. Порой между авторами наблюдаются почти буквальные рифмы. У Польгуевой: "Особенно остро и актуально прозвучало на митинге выступление уроженца Азербайджана, ныне московского рабочего-строителя Рафика Гулеева... "Будто не рабочий, а профессор политэкономии", - прокомментировал кто-то на трибуне выступление Гулеева". У Политковской: "Знаем, КАК!" - парировал зал. "Умеем!", "Сделаем!", "Илларионов знает!".
Вряд ли речь идет о том, что освободители отныне в открытую заимствуют коммунистическую стилистику. Более вероятно, что и Польгуева, и Политковская порознь и самостоятельно решили опереться на классические образцы. Репортаж с конференции "Другой России" и композиционно, и содержательно восходит к патриотическому стихотворению "Певец во стане русских воинов", и певица точно следует канонам Василия Андреевича.
"Блестящий Илларионов - и точка" - resp.:
"Наш Витгенштеин, вождь-герой,
Петрополя спаситель,
Хвала!.. Он щит стране родной,
Он хищных истребитель".
"Cтрастность Каспарова - романтика борьбы. Говоря, он завлекал своей убежденностью к единению единомышленников и счастьем, которое, очевидно, сам испытывает от того, что смог достойных людей собрать вместе" - resp.:
"Хвала сподвижникам-вождям!
Ермолов, витязь юный,
Ты ратным брат, ты жизнь полкам
И страх твои перуны".
"Потрясающая Лилия Шевцова. Анализ провальности царствующей системы в ее исполнении, а также ясно выраженная ею готовность трудиться ради будущего страны не могли не быть оценены залом. Чудесная и жесткая в своем высочайшем профессионализме политолога" - resp.:
"Наш Фигнер старцем в стан врагов
Идет во мраке ночи;
Как тень прокрался вкруг шатров
Все зрели быстры очи... ".
"Патриарх либерализма Ясин. Профессор-экономист. Так сказать, «учитель Чубайса», но в отсутствии большевистского цинизма. Четок, жесток, прям и бескомпромиссен -- естественно, профессионален" - resp.:
"Хвала, наш Нестор-Бенингсон!
И вождь и муж совета,
Блюдет врагов не дремля он,
Как птиц орел с полета".
Рыжков "явно боролся за наши сердца, поднявшись на трибуну, - и это так приятно. Зал, почувствовав свою значимость, не спал. Романтические флюиды оптимистичных рыжковских речей тревожили кожу, одубевшую от цинизма деятелей, населяющих политический олимп" - resp.:
"Хвала тебе, славян любовь,
Наш Коновницын смелый!..
Ничто ему толпы врагов,
Ничто мечи и стрелы".
Хвалебные образы наших вождей тут естественны и органичны, поскольку задачи героев 1812 г. и героев "Другой России" вполне сходны. Великодушные россияне получили вызов:
"Злодей! он лестью приманил
К Москве свои дружины;
Он низким миром нам грозил
С Кремлевския вершины".
И дали на него дружный ответ:
"Вожди славян, хвала и честь!
Свершайте истребленье,
Отчизна ("Другая Россия".- М. С.) к вам взывает: месть!
Вселенная (National Endowment for Democracy. - М. С.): спасенье!".
Скептики, конечно, могли бы указать, что стихотворение В.А. Жуковского полностью соответствует царившим тогда в русском обществе настроениям, тогда как стихотворение А.С. Политковской - не вполне, но в рамках антицинизма тут можно возразить, что эти настроения давно уже царят, но только подспудно, а певец (resp.: певица) на то и нужен(-на), чтобы с пламенной страстью выразить эти зреющие чувства.
В любом случае следует быть благодарным "Другой России" за то, что она возвращает нам почти забытую ныне традицию восторга одического. Возвращение в массовый культурный оборот творчества великих поэтов конца XVIII - начала XIX в. - дело столь похвальное, что ради него и В.В. Путина свергнуть не жалко. Если же свергнуть не удастся - еще лучше: и потрясений избегнем, и культуру возродим. Главное - чтобы все не ограничилось одним стихотворением.
