В последнее время телевизионные новости стали совсем уж предсказуемыми.  Когда ни включи телевизор, «приоритетные национальные проекты» на устах у дикторов. Новостной ряд официальных СМИ включает в себя ежедневное и многоразовое их упоминание. Те, кто в сентябре прошлого года считал, что  идея с проектами – нечто случайное и вскорости будет отброшено Кремлем либо перейдет на периферию его внимания, ошибся. Как оказалось, национальные проекты – это всерьез и надолго.

Президент и его команда отрабатывают свою задумку на все сто. Сегодня Владимир Путин встречается  с аграрным министром Гордеевым и слушает его доклад о прибавках удоев и привесах скота, завтра собирает олигархов и объясняет им о благотворности вложения денег в образование, послезавтра Дмитрий Медведев вызывает в Белый дом банкиров и предлагает активней кредитовать селян - и все в рамках нацпроектов. Идея овладевает массами – депутаты вызывают министров на отчет, все по той же тематике, губернаторы шлют в столицу доклады, а Общественная палата направляет в регионы своих членов посмотреть – не врут ли губернаторы?

Что же это за такой феномен? В чем причины неслыханного энтузиазма?

Вспомним предысторию. Еще менее года назад в своем послании к обеим палатам парламента президент ни словом не обмолвился о национальных проектах, находящихся ныне на слуху. А ведь послание – важнейший политический документ, в котором президент намечает и детализирует свои планы на ближайший год и далее. Именно в его формате три года назад Владимир Путин предложил удвоить ВВП и догнать Португалию. Не было ни слова о проектах и в его избирательной программе, с которой он шел на выборы два года назад.

Идея «национальных приоритетных проектов» была неожиданно вброшена в политику в сентябре прошлого года на расширенной встрече президента  с членами Госсовета. Осталось неизвестным – кто их разрабатывал, кто решил, что их должно быть четыре, а не пять, почему  именно здравоохранение, образование, село и строительство. Страна была просто поставлена перед фактом. По идее, президент в прошлогоднем послании Федеральному собранию должен был бы сказать – «есть у меня одна задумка - выбрать несколько особенно важных для России проектов и реализовать их за срок истечения моих полномочий. Пусть экспертное сообщество с самым широким привлечением общественности подумает – какие бы это могли быть проекты?». Он бы создал комиссию по нацпроектам, включив в нее, помимо чиновников, беспартийных и беспристрастных специалистов, представителей от партий и движений. Всякий бы мог послать туда свои предложения. Поработав с полгодика – гласно и открыто, комиссия, почитав, в том числе, письма тысяч сумасшедших со всей страны (а как без них? они тоже граждане), решила бы – приоритетными считать такие-то направления потому-то и потому. Никто бы тогда не сказал, что проекты высосаны из пальца или порождены в келейной обстановке.  Другим вариантом, не допускающим двусмысленностей относительно «национальности», было бы включение их в избирательную программу ключевыми пунктами, и тогда, в случае победы на выборах, президент мог смело сказать – за проекты проголосовал народ.

Сегодня же говорить об их «национальности» (от слова – «национальный») можно только с большой натяжкой. Идея спущена сверху безо всякого публичного обсуждения. Любой гражданин может спросить – а кто подтвердит «приоритетность»? Настораживает, что первыми сказали «есть!» и взяли под козырек именно чиновники, а им уже не впервой в долгой российской истории забалтывать самые благие начинания. Отрапортовать, начать кампанейщину, пустить пыль в глаза, создать потемкинские деревни – любимая забава российского бюрократа. А то, что кампания по реализации национальных проектов имеет все шансы скатиться в «кампанейщину», - очевидно. Сплошной и надоедливый «одобрям-с» способен опошлить неплохой, в общем-то, замысел. Понятно, что, прежде чем презентовать публике, идею долго отрабатывали приглашенные эксперты, обкатывали ее в фокус-группах, отшлифовывали каждое слово. Понятно, что неслучайно появились именно темы возрождения села, улучшения здравоохранения, модернизации образования, развития ипотеки. Все это стало плодом усилий социологов, выявивших болевые точки современной России, обработавших жалобы, текущие во властные органы.

Но непонятно, почему это делалось под покровом секретности, почему идею вбросили вдруг и тут же запустили мощнейшую пропагандистскую кампанию по ее поддержке и продвижению. Дайте высказаться, хотя бы в минимальной степени, скептикам и сомневающимся, не все же они враги своему отечеству? Ни одна самая ничтожная диссертация не защищается без обсуждения и критики, а здесь речь идет о сотнях миллиардах бюджетных рублей! Разве здоровая критика не необходима для любого мало-мальски важного общественного начинания? У какой идеи более уверенное будущее – у той, что рождена и развивается в тепличных условиях, будучи выведенной из-под критического обстрела, или у той, что закаляется в спорах с оппонентами, тем самым выявляя свои слабые стороны?

Пока же то, что мы видим каждодневно, напоминает не лучшие традиции отечественной истории. С таким же азартом чиновничество полвека назад одобряло освоение целины или кампанию «Обгоним и перегоним Америку по производству мяса и молока!». Хорошие идеи выдвигал Хрущев, он искренне хотел помочь народу, потому и направлял все силы страны в целинную степь. Но никто не объяснил ему, что в результате центральная Россия останется без крестьянства, а распаханные девственные земли через несколько лет ожидают пыльные бури, уносящие тонкий слой плодородного чернозема. Те, кто сомневался, сомневались про себя, а кто хотел делать карьеру – кричал «ура!» и отчитывался о направленных в Казахстан эшелонах с комсомольцами. А лозунг Горбачева об отдельной квартире каждой советской семье к 2000 году?

Понятно, почему нацпроекты появились сегодня. Они должны стать той ступенькой, по которой избранный преемник-2 поднимется в Кремль. Но когда происходит симуляция общественной активности, она очень быстро обращается в цинизм и неверие. Не должно все общество в едином порыве откликаться на брошенный клич, такое «заединство» давно бы следовало оставить в прошлом или зарезервировать для Белоруссии и Туркмении. Кстати говоря, на уровне обыденного сознания ясности и энтузиазма не прибавилось. Спроси даже не у «простого человека», а у управленца средней руки – в чем смысл пресловутых проектов? - внятного ответа вы не получите.

Когда в США очередной президент выдвигает «национальную идею», например Джонсон – построение «великого общества» или Клинтон – бесплатную медицину для всех, никто не считает, что вся Америка должна бросаться на выполнение их грандиозных планов. Скажем так, общество с любопытством взирает - получится ли у президента убедить Конгресс выделить на очередной финансовый год запрашиваемые средства или нет? Логика всенародного включения в создание «великого общества» там не срабатывает.

Наверное, это правильно. Еще Гашек высмеивал нелепость показного энтузиазма, когда Швейк в инвалидной коляске кричал «На Белград!». Лучше чуточку здорового скептицизма сегодня, чем отказ от обещаний и разочарование завтра. Однако интересы кучки политтехнологов и других околополитических тусовщиков, для которых пиар вокруг проектов – способ существования, перевешивают. Понятно, что преемник победит при любом раскладе и стабильность сохранится. Но чем тогда заняться всей этой публике?