Забавно слышать, как наши радикальные либералы иногда проговариваются. В том смысле, что нечаянно выдают свои совсем нелиберальные комплексы.
На «Эхе Москвы» ведущая радиостанции зачитала вопрос Дмитрия из Москвы: «Как Вы думаете, когда на улицах российских городов мы увидим граффити: «Достал» и «Мы хотим нового»?». Гость Евгений Киселев ответил не без раздражения: «Вы знаете, я думаю, что это мы увидим не скоро и, может быть, вообще никогда не увидим».
Дальше он пояснил не без печали в голосе, отчего у него такой пессимизм: «Хорошее экономическое положение, хорошая конъюнктура рынка, высокие цены на нефть…Нет никаких глобальных трудностей… В общем, нет никаких предпосылок».
Впрочем, тут же спохватывается. «Нет, Вы знаете, - приободрился он, - вот как раз хотел обязательно сегодня упомянуть эту историю про птичий грипп, потому что она соприкасается с той темой, на которую мы говорили перед паузой в нашем сегодняшнем разговоре. Мы говорили о том, что мы, возможно, никогда не увидим надписи «Долой Путина!», «Хотим другого президента», протестов, демонстраций… Но вот понимаете, вот наш кумир всеобщий, предположим, столкнется вот с пандемией птичьего гриппа».
Действительно, предположим, что вирус птичьего гриппа продолжит мутацию и трансформируется в такой штамм, который будет передаваться от одной человеческой особи к другой. И тогда беда: эпидемия примет характер пандемии. Зараза будет разить население без разбора и выкашивать его толпами. А страх смерти сведет с ума оставшихся в живых.
Вот тогда, по логике Евгения Киселева, народ выйдет на улицы с лозунгами и транспарантами «Долой этого!» и «Хотим другого!».
То, что у Евгения Алексеевича сорвалось с языка, у многих радикальных либералов на уме. Как, наверное, и у крайних национал-патриотов. Тем и другим кажется, что довольно какого-нибудь сильного толчка, какой-нибудь искры, и все воспламенится.
У оппозиции сегодня острый спрос на катаклизм, апокалипсис, Армагеддон… Иначе у нее ничего не получается. До недавнего времени она определенные надежды возлагала на теракт, аналогичный Беслану. Общие ожидания тогда сформулировал господин Проханов: «…есть механизмы тайные, которые мы пытаемся сделать явными, с помощью которых наш социум, не говорю уже о власти, может быть разрушен, разнесен вдребезги. Бесланом номер два, например. Или захватом ядерной станции».
Но Басаев что-то медлит. А тут сама Природа дает шанс разнести вдребезги и «социум» и «власть». Не было бы счастья, да несчастье у порога.
…Когда крайние левые выстраивают линию своего политического поведения по принципу «чем хуже, тем лучше», то это в порядке вещей, это им не впервой. Известно, как они обрадовались империалистической войне 14-го года, как они жаждали поражения царской России… Чтобы народ вышел с транспарантами «Достал!» и «Мы хотим нового!»
К власти большевики пришли на крыльях поражения и разрухи.
У них никогда в качестве зажигательного средства, кроме как классовой ненависти, ничего и не было. Сейчас они в России нередко пользуются ксенофобией как горючим.
Но вот когда либералы уже ни на что больше не полагаются, как только на хаос да на конец света и свою единственную задачу видят, главным образом, в том, чтобы «не мешать власти совершать ошибки» (Никита Белых), то это ничего другого не означает, как полное их интеллектуальное банкротство, что особенно неприятно. Еще сравнительно недавно они выгодно в этом отношении отличались от национал-патриотов и коммунистов.
Помню в начале 90-х я, как простой либерал, даже сочувствовал простым коммунистам. Я думал, как же им, бедолагам, не повезло с такими лидерами, как Зюганов и Ампилов. Теперь сочувствую самому себе: как быстро сдулись вожди либерализма Немцов, Хакамада, Каспаров…
Они стремительно сближаются в политическом отношении с левыми, обговаривая при этом, что в идеологическом отношении их разногласия остаются непреодолимыми.
Но сближение это, судя по обмолвкам, подобной той, что сделал вышеупомянутый Евгений Киселев, уже сегодня оборачивается этическими срывами.
Как тут не вспомнить, что именно на этике еще в позапрошлом веке надорвалось русское революционно-демократическое движение. На этом пунктике разошелся Федор Достоевский с близкими ему когда-то революционными демократами.
Об обманувшихся в народе русских интеллектуалах сказано в «Бесах»: «Эти господа таланты средней руки на склоне почтенных лет своих, обыкновенно самым жалким образом у нас исписываются, совсем даже не замечая того… Самолюбие их, именно под конец их поприща, принимает размеры достойные удивления. Бог знает за кого они начинают принимать себя, - по крайней мере, за богов».
«Боги», когда жизнь по тем или иным причинам не укладывается в их предначертания, приходят в раздражение и склонны впадать в цинизм.
Как и в «Бесах», нынешним Петрушам Верховенским кажется, что довольно чем-то вздрючить народ, и он, народ, поднимется, восстанет и сметет коррумпированный авторитаризм.
И вопрос, кажется, только в том, как и чем толпу возмутить.
Если бы можно было бы взять в заложники не тысячу другую детишек, а все человечество?..
С помощью штамма птичьего гриппа, пожалуй, что и можно.