Едва только информационные ресурсы в сети успели вывесить первые, еще не полные списки жертв обрушения Басманного рынка, стало понятно: сейчас начнется нечто в высшей степени позорное. Дело в том, что среди погибших (то есть тех, кто по обстоятельствам работы оказался на рынке в шестом часу утра) не было ни одного «Ивана Ивановича Иванова». Их имена и фамилии в траурном перечне – все сплошь неславянские. Отсюда следовал печальный прогноз – реакция «русских патриотов» на трагедию будет исключительно бесстыдной. Так и оказалось.
Комментарии, исходящие из лагеря профессиональных любителей русского народа, по-прежнему поражают, хотя, казалось бы, уже «всего можно ожидать». «Хачиков завалило», «торговые пособники кавказских оккупантов», пылкие сравнения случившегося с партизанскими диверсиями 1940-х на территории, занятой немцами – в какой реальности должны жить существа, так реагирующие на катастрофу? Есть и более умеренная, но от того не менее отвратительная в своем лицемерии реакция – нам, дескать, могут навязать траур, в то время как надо бы строго разобраться, действительно ли эти жертвы были гражданами России, нет ли за ними преступлений вроде нелегального пересечения границы, да и вообще – пусть Азербайджан сочувствует, а нам до них дела нет.
Надо сказать, что нравственный уровень особо рьяных «русских патриотов» и до того был вполне очевиден – взять хотя бы ту бурную радость, которая регулярно посещает их в момент смерти какого-нибудь их давнего, и очень неудобного (потому что этнически русского), оппонента вроде А.Н.Яковлева. Однако до последнего времени у «патриотов» имелись разного рода ханжеские квазиморальные позы, которыми они любили прикрывать свои наиболее непристойные «национальные чувства». Разбиралось, например, известное «дело Иванниковой». Профессиональные русские не могли сказать открыто: дескать, наплевать нам на возможную попытку изнасилования как таковую, нас интересует только возможность напасть от лица оскорбленной женщины на заведомо преступного «кавказца». Нужно было изображать гнев внеэтнического происхождения. Поэтому пришлись им тогда становиться чуточку «феминистами». Но теперь они уже не сдерживаются.
Меж тем, хочется напомнить, что погибшие на рынке не были насильниками и убийцами. Они не были чеченскими снайперами, «борцами за независимость», «идеологами русофобии» и проповедниками радикального ислама. За ними в личной собственности не числились казино, они не угнетали русских детей в школах и не нападали в метро на исключительно мирных и безобидных скинхэдов. Это были обычные рыночные торговцы – и, тем не менее, «русские патриоты» не признают их за жертв, память которых можно было бы и не оплевывать. Ведь у них неправильные имена и фамилии – а это значит, что, будь они хоть безгрешны, их все равно следует взять под подозрение. Погиб-то он погиб, а вот как у него с регистрацией?
Националисты любят придумывать для себя уклончивые, кокетливые самоопределения. «Теоретики гражданской нации», «русские правозащитники», «национал-консерваторы» и проч. и проч. Однако на самом деле они попросту нацисты, русские гитлеровцы – ибо кому, кроме гитлеровцев, пришло бы в голову демонстративно не выразить сочувствия жертвам подобной катастрофы просто потому, что список имен оказался недостаточно славянским? И даже спроектировавший рынок архитектор Канчели, о виновности которого идут теперь весьма запутанные инженерные споры, – и он оказался врагом только и исключительно потому, что грузин. К сожалению, в России по разным причинам так и не случилось никакого «хорошего национализма», который можно было бы противопоставлять «плохому». Все его реальные адепты ныне, печатные ли, сетевые, митингующие – увы, такие же представители неогитлеровского реванша, как еврейские публицисты, пишущие о «правильных генах Ходорковского» или латвийские «государственные деятели», пытающиеся отменить Победу.
А погибшие под крышей Басманного рынка живые люди – не виновны в том, что для «мобилизации русской нации» нужно, чтобы их было не жалко.
