Недавно Россия сделала важный шаг по укреплению национального сознания граждан. Правда, не своих, а украинских. В анналы современной украинской истории планируемое повышение цен на российский газ войдет как одно из событий, объединивших нацию – наряду с победой Украины над Россией в отборочной игре чемпионата мира по футболу в 1998 г., первым местом Русланы на прошлогоднем конкурсе Евровидения и Майданом Незалежности-2004.
Само по себе решение о повышении цены вполне закономерно и логично, более того, укладывается в логику «оранжевой революции». Независимость от России на уровне хотя бы Прибалтики вполне предполагает независимость от российских льгот в той мере, в какой от них свободны прибалты. Что касается России, то недополученная прибыль от продажи газа более не компенсируется выгодами наподобие тех, что ей по-прежнему дает Белоруссия.
Вполне логична и реакция украинской общественности. Возможно, повышение цен на газ усилит «антиоранжевые» настроения твердых противников Ющенко. Однако вряд ли оно заставит перейти в другой лагерь его сторонников и «не определившихся» – все-таки непосредственным виновником тех тягот, которые может вызвать этот шаг, в глазах миллионов жителей Украины будет Россия. Аналитики уже отметили, что «газовая война» дает команде Ющенко немалый пропагандистский капитал. С его помощью будет продолжаться длящийся полтора десятилетия процесс формирования национальной идентичности.
А процесс этот непростой и уникальный по своим масштабам. В конце ХХ века буквально в центре Европы возникло огромное по территории государство с многомиллионным населением. Об украинской державе в таких границах могли мечтать только самые смелые деятели национального движения, но она появляется внезапно, без гражданской войны и отражения иностранной интервенции. Проблема была в том, как убедить население страны в том, что они – одна нация, убедить себя и мир в том, что это одна страна, а знак “UA” объединяет криворожские домны и закарпатские винодельни, крымские дворцы и львовские костелы.
В России поиски украинской идентичности стали хрестоматийным примером националистической горячки. Наши СМИ охотно сообщали своей аудитории о новых проявлениях украинского национализма: то украинские историки откроют, что название Украине дало племя «укров», то окажется, что первую подводную лодку соорудили запорожские казаки, а то проскочит слух, что Севастополь переименуют в «Севастомисто». Вместе с требованием писать и говорить «в», а не «на Украине» это создавало карикатурную картину украинской «самостийности».
Приступая к созданию национального государства в конце ХХ века, Украина использовала схемы, выработанные и опробованные в других странах Восточной Европы как минимум на сто лет раньше. Стараясь привить народу вчерашней Украинской ССР национальное самосознание, постсоветский украинский национализм корректировал историю, создавал новые символы и новых героев. Новая идентичность прививалась не без труда – слишком сложной была история Украины в ХХ веке и слишком неоднородным было ее население на момент обретения независимости.
Однако параллельно с этим процессом вырабатывалась и другая идентичность – которую можно назвать гражданской. Ее проявлениями были те моменты гордости за молодую страну, о которых я упоминал вначале. Рискну предположить, что для формирования национального сознания они имели большее значение, чем все утверждения идеологов национализма о бесценном вкладе Украины в мировую цивилизацию.
Тем временем, «газовая война» может стать тем пунктом, в котором гражданская, «низовая» идентичность сольется с культивируемой национальной. Тезис о том, что источником всех бед Украины является Россия, открыто или подспудно провозглашаемый националистической пропагандой, найдет свое подтверждение в совершенно конкретных бытовых неудобствах, которых уже сегодня ожидают жители Украины. Осознание неизбежности перехода на рыночные механизмы – дело слишком хлопотное и вряд ли коснется сознания широких масс населения. Зато только укрепится образ завистливой и жадной России, столетиями грабившей Украину и при этом обязанной ей чуть ли не всем своим культурным достоянием – от Киевской Руси до Гоголя и дальше.
В эти пятнадцать лет то, что Украина будет строить свою идентичность на противопоставлении себя России, ни для кого не было секретом. Учитывая, что в эпоху национализмов любая молодая нация осмысляла себя как «иное» по отношению к, условно говоря, «угнетателю» (для чехов это были немцы, для словаков и румын – венгры, для литовцев – поляки), в этом нет ничего удивительного. На роль если не исторического врага, то своего рода антитезы Украины Россия в нынешних условиях подходит больше всего.
Между тем Россия, также формирующая свое новое национальное сознание, может только позавидовать своей соседке и близкой родственнице. «Российский фактор» на Украине является мощной интегрирующей силой. Нам ничего подобного не дано. Разумеется, предпринимаются попытки найти причину собственных несчастий в чьих-то происках – Америки, Европы, мирового сионизма или злобных соседей, но хочется надеяться, что они останутся на уровне маргинальных теорий. А настоящую, прочную базу для единения российского народа надо искать в чем-то другом. Для начала, кстати, определившись, хотим ли мы быть этим народом – «многонациональным народом Российской Федерации». Если да, то неплохо бы заняться формированием культуры национальной и религиозной толерантности, нехватка которой на развалинах советского интернационализма становится критической.
Тем временем, по данным фонда «Общественное мнение», за последний год у трети россиян (и почти половины москвичей) ухудшилось отношение к Украине. Хотелось бы, тем не менее, надеяться, что российским властям и гражданам хватит здравого смысла не превращать Украину в то, во что в массовом сознании украинцев превращается сегодня Россия, а наша национальная идентичность не будет развиваться на основе образа врага.