Тускло проходят в Москве выборы в городскую Думу. Не будь в этот раз партийных списков, глядишь, мы и вовсе не заметили бы этого события. Спасают партии, выдвинувшие списки, и, воленс-ноленс, вынужденные их тянуть. Оттого можно встретить оранжевых активистов «Родины» у метро, оттого на стендах во дворах москвичей наклеены рекламные плакаты «Единой России», а кое-где на турникетах в подземке пришпандорены крошечные постеры КПРФ. Все это – жалкие намеки на событие, могущее и должное стать самым главным в политической жизни России конца 2005-го года, но, уже очевидно, таковым не являющееся.
Почему так происходило и происходит, почему избрание законодательного органа мегаполиса, в котором сосредоточены все основные финансовые потоки, столицы суперцентрализованного государства, не порождает в который раз серьезной борьбы – вопрос вопросов. Ответ на него может объяснить многое происходящее в современной России.
Почему-то все минувшие пятнадцать лет было принято считать, что Москва – бастион демократических настроений в нашей стране. В некотором смысле так оно и было, но только в «некотором». Демократические устремления москвичей простирались исключительно на область федеральной политики. Собственно московские дела и столичная власть выпали из их поля зрения.
Умело сочетая демократическую, рыночную фразеологию и беспощадное применение административного ресурса (малозаметного рядовому обывателю), мэру и его команде удалось добиться впечатляющих успехов в битве за умы москвичей. В результате они фактически выдали ему индульгенцию на проведение какой угодно политики в обмен на чистые улицы и доплаты к пенсиям.
Но это обстоятельство объясняет лишь поведение электората. Другая сторона картины – поведение собственно политиков. Помнится, во время предыдущих выборов Мосгордумы в 2001 году у автора была возможность сопоставлять их одновременно с протекающими выборами Тульской городской думы (впрочем, как и в этот раз). Контраст был разительным. В полумиллионной Туле за каждый мандат шла упорнейшая борьба между бизнесменами и профессиональными политиками, чиновниками и криминалом. В каждом из двадцати пяти округов имелось по три-четыре сильных кандидата, и исход схватки оставался неясным до последнего момента. На стенах не было свободного места от политической рекламы, почтовые ящики жителей уже не вмещали потока газет и листовок, местный эфир переполнялся роликами состязающихся. В то же самое время в сверхбогатой Москве, кишащей честолюбивыми миллионерами, нереализованными политиками всех мастей, на выборах наблюдалась отчаянная скука, наглядную агитацию мог заметить только очень внимательный наблюдатель.
Почему же никто не бросал вызов действующим тридцати пяти счастливчикам? Знакомые политологи давали невнятные объяснения, суть которых сводилась к тому, что «в Москве все поделено». Другими словами, в провинции предприниматели лезли в политику, чтобы защитить бизнес, политики от бедности - дабы подзаработать, а в столице, де, такой нужды не возникало. Но отчего тогда в Москве существовала реальная конкуренция на выборах в Госдуму?
На самом деле желающих поучаствовать в распиле бездонного московского бюджета – предостаточно. Но мэрия потому и сильна, что никого не допускает до этого деликатного процесса. Интим Лужков никому не предлагает. Зато за двенадцать лет он весьма преуспел в создании особого типа «московского» депутата. Каков среднестатистический портрет члена Мосгордумы? Это малоизвестный, малозаметный деятель, ничем до избрания, как правило, не примечательный. Он ни финансово, ни организационно не самостоятелен, а потому его избрание целиком в руках исполнительной власти. Правила игры ему хорошо известны, и в награду он получает кабинет, машину, штат помощников, наконец, вежливое отношение к его просьбам со стороны мэрии.
Но сегодня ситуация вроде бы изменилась, округов осталось всего пятнадцать, и в партийном списке всем мест не хватает. Это заставило часть депутатов шевелиться и пытаться изображать оппозицию и даже привлекло в прежде запретную московскую политику федеральные партии. Ранее же СПС, «Яблоко», «Единая Россия» просто договаривались с мэром насчет проведения в депутаты «своих» кандидатов, которые, конечно же, являлись «его». Эта система казалось удобной обеим сторонам.
Сегодня, после кардинальных перемен в федеральной политике, СПС и «Яблоко» перестали котироваться как партнеры мэрии, и вся сила административного ресурса брошена на поддержку «Единой России», во главе списка которой идет сам Юрий Михайлович. Объединение двух «демократических» партий, похожее на насильственный брак, закончилось тем, что гора родила мышь. Вполне устраивающие мэрию безобидные господа Новицкий (кто слышал про этого депутата?) и Бунимович возглавили объединенный список. В вагонах метро появился невыразительный лозунг: «Без свободы нет справедливости, без справедливости нет свободы», напечатанный плохо читаемым курсивом. Особенно впечатляет подпись под ним Никиты Белых, словно его фамилия что-то говорит москвичам.
Затертость и шаблонность программных лозунгов – бич всех партий. Вот образец остроумия «единоросов»: «В едином строю на защите столицы надежные парни - открытые лица. Единая цель наших усилий - город уютный, светлый, красивый». Не шибко блещут и коммунисты: «Защитим нашу Москву. Нет криминалу! Нет произволу! Нет нищете! Сохраним хорошее, сделаем лучше! Свежие силы!».
Увы, на текущих выборах ни одной из сил не выдвинута значимая повестка дня. Впечатление такое, что партии воюют понарошку, без особого желания победить, поскольку результат заранее известен. Действительные городские проблемы обойдены их вниманием. Даже «Родина», играющая на грани фола в своих атаках на нацменов и мэрскую жену, не предлагает ничего взамен.
Особенно удручает тот факт, что отсутствует хотя бы видимость борьбы в одномандатных округах. Фавориты определены, и никто не рыпается. Достаточно взглянуть на московские ларьки и витрины магазинов, в которых выставлены плакаты утвержденных «свыше» пятнадцати кандидатов – ровно по числу округов. По сути дела оппозиция добровольно отказалась от борьбы за одномандатников, сосредоточившись на партийных списках, провести которые через десятипроцентный барьер в высшей степени проблематично.
Не факт, что в этом исключительно виновна мэрия, априори запретившая правым и левым двигать своих людей (если не брать случай с Иваном Катаевым). Кто поверит, что из нескольких десятков тысяч долларовых миллионеров, живущих в Москве, никто не захотел обзавестись мандатом столичного депутата, хотя бы из тщеславия? А те политики, что выпали из Госдумы в 2003 году? Неужели никто из них не желал бы вернуться назад? Почему в десятимиллионном городе на пятнадцать мест всего лишь пятнадцать серьезных претендентов?
Пока что прогноз ряда политологов о том, что выборы в Мосгордуму явятся прологом сражений избирательного цикла 2007-2008 гг. не оправдывается. Как и четыре, восемь, двенадцать лет назад, борьбы не получается. А ведь в этот раз речь идет о формировании корпуса депутатов, должных утвердить преемника Лужкова. Уход из Москвы Шанцева и Бооса говорит о том, что случиться это может совсем скоро. Что ж, судьба мэрии опять не в руках москвичей.