"Коммунизм издыр!" - гласил застойный лозунг на каком-то административном здании в Казани. Означал он "Коммунизм грядет!". Необходимость в переводе ныне отпала окончательно: на днях вместо Г.Н. Селезнева, С.П. Горячевой и Н.Н. Губенко во фракции КПРФ образовались зияющие дыры. Партия окончательно вычистила отщепенцев из своих стройных рядов. Народ еще теснее сплотился вокруг Коммунистической партии и ее Центрального комитета.

Шаг вперед, два шага назад. Исключение Селезнева, Горячевой и Губенко привело к потере коммунистами численного превосходства в Госдуме, перешедшего теперь к "Единству". Не пожелав поступаться принципами, коммунисты поступились голосами. Лучше меньше да лучше.

В Риме,  в прекрасном далеке, узнал Геннадий Селезнев о своем исключении. Вместо того, чтобы ощутить себя иудушкой, он совершенно уподобился другому обожателю Рима, великому русскому писателю Н.В. Гоголю. Геннадий Николаевич представил публике свои собственные выбранные места из переписки с друзьями. Друзьям из КПРФ и лично вождю тов. Зюганову Селезнев дал понять, что они сами во всем виноваты, а еще предрек скорый крах и отставку: "Зюганов далек от народа и не представляет всю партию, и стиль его руководства давно отжил свое. Не согласные с Зюгановым коммунисты могут инициировать внеочередной съезд партии, где большинством голосов Зюганову может быть выражен вотум недоверия рядовыми партийцами". За волюнтаризм, очевидно.

Чтобы показать, что он, Селезнев, еще больше коммунист, чем даже Зюганов, а также в целях демонстрации своей неослабевающей связи с марксизмом Геннадий Николаевич взял на вооружение риторику вождя мирового пролетариата В.И. Ульянова-Ленина ("Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа"). Близость самого Геннадия Николаевича к народу автоматически не проистекает, однако, от отсутствия таковой у Геннадия Андреевича. Да и несогласные с Зюгановым рядовые партийцы вовсе не рядовые - это матерый человечище Василий Шандыбин, правая рука лидера КПРФ Валентин Купцов, зампред комитета по общественным и религиозным организациям Виктор Зоркальцев, бывшая правая рука Горбачева Анатолий Лукьянов, бывший прокурор Виктор Илюхин и др. Все они голосовали против исключения Селезнева, Горячевой и Губенко. И Геннадий Николаевич надеется куда больше на них, нежели на безымянных пенсионеров, когда-то бывших рабочими и колхозницами.

Геннадий же Андреевич, напротив, рассчитывает лишь на электорат. По мысли Зюганова, с восхищением увидев, сколь решительно пламенные коммунисты расправляются с предателями, электорат поймет, что есть еще порох в пороховницах, что наш бронепоезд стоит на запасном пути, что "вперед лети" и "в коммуне остановка", - и мобилизуется, и на парламентских выборах проголосует за монолитную и кристально чистую компартию как один человек. Расчет вполне верный и даже единственно возможный. Штука в том, что электорат всегда голосует как один человек, но один человек не может превратиться в двух. И невозможно еще больше расширить широкие народные массы.  

Скорее всего, кремлевская тактика по обезвреживанию коммунистов предполагает еще последний и решительный бой. К примеру, Шандыбин, голосовавший против исключения Селезнева и др., может и дальше навлекать на себя гнев Политбюро, пока дело не дойдет до исключения Шандыбина. Причем Василий Иванович способен обставить свой уход максимально красиво: он уже говорит, что "не мыслит себя вне рядов КПРФ и очень хорошо относится к Геннадию Андреевичу". Таким образом, исключение Шандыбина будет черной неблагодарностью по отношению к брянскому депутату и наглой демонстрацией незаслуженно плохого отношения к нему со стороны Геннадия Андреевича. Как говорится, не делай добра - не получишь зла.

За Шанбыдиным вполне может последовать Зоркальцев, за Зоркальцевым Илюхин и, наконец, Валентин Купцов, первая скрипка в думском коммунистическом истеблишменте, в результате чего бесконечная защита интересов обнищавшего народа и борьба с антинародным режимом превратится в "прощальную симфонию" Йозефа Гайдна.

Музыка светит всем.