Поэты Евгений Рейн, Игорь Шкляревский и Михаил Синельников написали письмо Туркменбаши с предложением перевести на русский язык его стихи. К инициативе подключился главный редактор "Знамени" Сергей Чупринин. Он предложил не останавливаться на достигнутом и издать еще сборник лучших туркменских поэтов всех времен. Это должно польстить Ниязову. Сборник хорошо, а два лучше: тронутый Туркменбаши в долгу не останется.
Чтобы Туркменбаши поскорее соглашался, Рейн, Шкляревский и Синельников объяснили ему, кто они такие - на тот случай, если великий поэт далеко видит собратьев по цеху. "Издание Вашей книги нам представляется в переводах лучших русских мастеров слова, которые еще остались, хотя их уже немного", - говорится в письме. С одной стороны, Рейн, Шкляревский и Синельников намекают Туркменбаши, что, будь сегодня живы Ахматова, Пастернак, Мандельштам и Бродский, то и они с радостью приняли бы участие в переводах. С другой стороны, ныне здравствующие переводчики призывают Туркменбаши не тянуть с ответом. Ибо русская литература в опасности. "Сегодня литература теряет свою прежнюю силу, - бьют в набат инженеры человеческих душ. - В такое время издание книги Ваших стихотворений на русском языке поднимет значимость поэзии". Возвышенные, прекраснодушные Рейн, Шкляревский и Синельников нашли выход. Перевести стихи Туркменбаши на русский - и грядет новый Ренессанс, закатившееся солнце русской поэзии выкатится обратно и вернет русской литературе ее историческую роль - учительскую, просветительскую, мессианскую. Сегодня как никогда нам вновь необходимо "наше все": на дворе, милые, у нас тысячелетье такое же мрачное, как при Николае I - с цензурой, аракчеевщиной, всякая свободная мысль удушается, всякое живое слово глохнет, не найдя даже слабого отзвука...
Но тут-то мастера русского слова несколько сбились. Просчитались немного. Прочтя эти строки, Туркменбаши может удивиться и даже рассердиться. Какое ему, собственно, дело до русской литературы? Никакого. А в его родной Туркмении с литературой все хорошо. В Туркмении, где Туркменбаши не так давно получил главную туркменскую международную литературную премию им. Махтумкули, с литературой дела обстоят не хуже, чем с советским языкознанием в 1949 году. Если Туркменбаши и в самом деле подумает что-нибудь в этом роде, тогда дело русской литературы швах.
Надо было иначе написать. Надо было написать, что Рейн, Шкляревский и Синельников прекрасно понимают, что Туркменбаши очень скучно и в буквальном смысле слова нечем себя занять. Что в поисках какого-нибудь интересного дела он уже разводил лошадей, арестовывал и расстреливал оппозиционеров, запрещал оперу с балетом, выдумал особое туркменское летоисчисление, написал сначала первый том "Рухнамы", потом второй том "Рухнамы", а все равно скучно. Маловато королевство, разгуляться негде. Разве что внутренняя эмиграция остается - дело, хорошо знакомое большим русским поэтам. Туркменбаши едва так не поступил, решил уйти на пенсию, чтобы писать стихи в покойной тиши, удалясь от людей и от дел: на рассохшейся скамейке - старый Плиний, дрозд щебечет в шевелюре кипариса. Но его не отпустили на пенсию. И теперь на помощь пришли русские писатели - пришли как избавление, нежданно-негаданно. Они переведут его стихи на великий и могучий русский, чтобы все видели: поэтический гений Туркменбаши не менее, а еще более велик и могуч. Пока что это знают только Рейн, Шкляревский и Синельников. Откуда они это знают, сказать трудно: ведь ни одно стихотворение еще не переведено. Вряд ли они выучились читать по-туркменски. Хотя всякое может быть, нет предела возможностям русских писателей. Как сказал Игорь Губерман, если надо, язык суахили, сложный звуком и словом обильный, чисто выучат внуки Рахили и фольклор сочинят суахильный.
