Визит нестарой дамы, собственно, не состоялся. Вдова Ясира Арафата Суха не присутствовала на похоронах мужа в Рамаллахе. Не обнимала, простоволосая, гроб, не голосила: "На кого ж ты нас покинул!? Почему так рано ушел, ничего не сказал?..". Этого не было. Между тем Арафат и в самом деле ничего не сказал. Во всяком случае, о том, что делать с его миллиардами. По разным оценкам, на личных счетах покойного осталось от 4 до 7 миллиардов долларов. Эти деньги и стали причиной крупной ссоры между вдовой палестинского вождя и его же соратниками. Ссора кончилась примирением. Сухе Арафат обещали пенсион на безбедную парижскую жизнь в размере 22 млн. долларов в год в обмен на то, что все остальное она отдаст палестинскому народу. Если она не раскроет тайные счета своего супруга, ей не дадут спокойно жить. Так и сказали вдове соратники, даже не дожидаясь того, пока тело Арафата упокоится в земле.
Соратников можно понять. Сегодня палестинская администрация испытывает трудности с деньгами, которые в приличном обществе принято именовать "определенными трудностями", скрывая за этой метафорой истинный масштаб несчастья. А масштаб, по некоторым оценкам, весьма велик. На официальных счетах правительства не более 10 миллионов долларов, а это сущие копейки, как говорила одна проститутка другой в фильме "Ночи Кабирии", даже на кофе не хватит. Поскольку Ясир Арафат контролировал средства, добываемые на революцию, самолично, правительству необходимо получить доступ к его счетам. Понятно, что правительство затеяло со вдовой серьезный разговор. Непонятно, почему тайна счетов известна лишь ей и неведома правительству. Впрочем, Арафат был знаменит своей недоверчивостью, и то, как будет развиваться палестинская предвыборная коллизия, вскоре весьма наглядно покажет, насколько он был прав.
Можно понять и Суху Арафат. Много раз в интервью она говорила, что замужем за мифом, за легендой, а не за человеком из плоти и крови. Теперь становится понятно, почему впавший в кому Арафат оставался в ее глазах живым и даже "собирался домой". Между безжизненным телом и деятельным революционером для нее не было никакой разницы: миф - он и в госпитале миф. Муж забывал о ее существовании, не дарил подарков, а в печати говорил, что женат на палестинской революции. Сосланная в Париж несколько лет назад, Суха взмолилась, и тут-то Арафат перевел ей на счет 11 млн. долларов - на полгода. За этот единственный серьезный знак внимания и зацепилась ПНА, рассчитывая сумму годичного содержания вдовы.
Устав тратить миллионы, Суха Арафат задумалась о своем будущем. Первой леди из нее не получилось. А ведь она молода, волосом светла, бровьми союзна - вышла бы из нее недурственная первая леди, особенно рядом с маленьким, похожим на ящерицу стариком с полотенцем на голове. В лучшем случае ее ждет спокойная парижская старость и горькие думы о нереализованных амбициях. Но тут Арафат свалился с кровоизлиянием в мозг. Суха поняла, что час ее пробил. Вчера она была неприметной супругой великого человека, всецело от него зависящей. Сегодня она для него - сам Аллах. Во всяком случае, по французским законам. Потому что французские врачи сказали, что Арафат может находиться в коме сколь угодно долго, и во Франции только жена может прервать этот процесс. Ну, если так, рассудила Суха Арафат, то пусть так и будет. Захочу - включу искусственное жизнеобеспечение, захочу - выключу искусственное обеспечение. Включу-выключу, включу-выключу. Надо же, как все просто! И тогда Суха Арафат заявила, что ее муж прекрасно себя чувствует. Затем она сказала, что палестинские чиновники собираются его убить. Она кричала это в трубку международным корреспондентам. Возможно, в этот момент она чувствовала себя руководителем палестинской автономии. В душе она, наверное, очень хотела повернуть рычажок аппарата искусственного жизнеобеспечения и стать палестинской Беназир Бхутто. Но слишком хорошо знала, что палестинский народ ее не любит, для него она была и останется парижанкой в легкомысленной шляпке. Что же ей оставалось? Символ власти, поддерживаемый медицинскими приборами. И деньги. Теперь Арафат даст ей их столько, сколько нужно. И тогда Суха стала торговать этим маленьким неподвижным телом - благо было с кем вести торг, с ближайшими соратниками и друзьями лидера автономии. Сколько стоит тело вождя палестинской революции? Четыре миллиарда долларов или все-таки семь? Руководство ПНА оценило любимого вождя крайне невысоко. 22 миллиона долларов годового пенсиона, и ни центом больше. Соратники объяснили Сухе, что, если она будет артачиться, то ничего не получит. Суха подумала и согласилась. Сделка состоялась. Арафат был заживо продан, потом отключились приборы, и кривая поползла вниз, превратилась в мерцающую точку и погасла. Бесценное тело положили в гроб и под скорбное улюлюканье бесноватой толпы захоронили в Рамаллахе.
Визит нестарой дамы на святую землю не состоялся. Она не променяла аромат утреннего парижского кофе на гарь бомбовых разрывов в Газе, а Марианну кисти Делакруа в Лувре на возможность уподобиться ей в родных палестинах. Она выбрала покой и уют, обменяв супруга на булавки. Впрочем, те, кто обвиняет ее в бесстыдной торговле умирающим мужем, не совсем правы. Ведь, в сущности, Арафат для нее не умер. Он по-прежнему будет снабжать ее деньгами, и они по-прежнему не будут видеться.
