Штаб Ирины Хакамады занял помещение Фонда Сороса и не желает оттуда уходить, а Фонд Сороса желает туда вернуться. Особняк в Москве, где до недавнего времени располагался Институт "Открытое общество" - представительство Фонда Сороса в России - оказался занят предвыборным штабом кандидата в президенты. Представители "Открытого общества" уверяют, что они выиграли все суды и прошли все бюрократические инстанции, и каждое решение, каждая бумажка вопиет о том, что право на здание принадлежит Фонду Сороса. На это сотрудники штаба Хакамады отвечают, что "если у Фонда Сороса есть проблемы с собственником здания, то это их проблемы". Сам собственник утверждает, что договор на аренду у штаба Хакамады заключен до 31 января, и у него нет никаких данных о том, чтобы штаб собирался продлевать аренду. То есть злодейски намекает на то, что Вешняков не признает два миллиона хакамадиных бумажек, и ее предвыборный штаб по факту перестанет существовать.
В таком случае непонятно, почему в ожидании исторического решения Центризбиркома разгорелся такой страшный скандал. Точнее говоря, спор хозяйствующих субъектов, каковой в России с недавних пор принято считать политикой. Неужто ни Сорос, ни Хакамада не могут потерпеть до вешняковского вердикта - хотя бы из чувства идеологической солидарности? И Сорос, выступивший с резким антипутинским демаршем в Давосе, и Хакамада, неожиданно разочаровавшаяся в президенте России ("Откуда эти слезы? Зачем оне? Мои девичьи грезы, вы изменили мне"), скорее не должны были устраивать публичной перепалки, чтобы не смущать либеральную общественность прямым столкновением "Открытой России", стоящей за Хакамадой, и "Открытого общества", стоящего за Соросом.
Формально, конечно, за Хакамадой стоит не "Открытая Россия", а два миллиона избирателей и миллионы долларов Леонида Невзлина, в день выдвижения Хакамады объявившего о своем выходе из "Открытой России". Правда, Невзлин опоздал с выходом на два часа: Хакамада успела сказать журналистам, что ее выдвигает именно эта организация. Потом все исправили, но осадок остался.
Сорос не выходил из "Открытого общества". Он вышел из России, которую, в отличие от Невзлина и Хакамады, считает скорее закрытой, чем открытой. Быть может, Хакамада, рассудив, что свято место пусто не бывает, тем паче такое насиженное, самоотверженно заменила "Открытое общество" "Открытой Россией", дабы в нашем отечестве не образовалась неподобающая европейской стране дыра.
Однако Фонд Сороса утверждает, что никакой дыры нет и он все еще обладает правом сидеть в здании на Озерковской набережной в Москве. И получается, что две открытости не могут поместиться в одном доме. С Сороса взятки гладки. Он капиталистическая акула, приплывшая к нам по водам Атлантики и уплывающая назад в крайнем разочаровании. Не хочется миллиардеру оставлять под снегом холодной России не только обломки надежд, но и остатки уплаченной за "Открытое общество" аренды. Его можно понять. Но, в отличие от Сороса, Хакамаде жить здесь, участвовать в президентской кампании, строить открытую Россию. А первый камень, заложенный Хакамадой в основу этого прекрасного здания, раздробился в песок. Толкаясь локтями, как на коммунальной кухне, знатная западница ввязалась в битву за жилплощадь в лучших совковых традициях и обернулась к избирателям своею азиатской рожей.