Отравление ядовитыми газами, применявшимися против террористов в Доме Культуры, справедливо считается основной причиной гибели множества заложников. Так что на психологические последствия теракта официальные лица и журналисты не обращают пока должного внимания. Между тем такие последствия есть и они ничуть не менее серьезны. Более того, необратимые психические изменения произошли в головах людей, имеющих непосредственное отношение к мюзиклу.
Когда директор НОРД-ОСТа Георгий Васильев в день освобождения заложников сказал, глядя в телекамеру, что ему «нечем платить зарплату», почти никто не заметил некоторой дикости подобного заявления. Оно даже показалось уместным: ДК в развалинах, люди задыхаются в больницах, страна в шоке, пришла беда – отворяй ворота, и когда к этим форс-мажорным напастям и бедам добавляется извечное, привычное и рутинное зло - «зарплату не платят» - как рудимент мирного существования, то вместе с ним появляется слабое ощущение, что все идет по-прежнему, жизнь продолжается, травка зеленеет, солнышко блестит.
Через несколько дней закончился официальный траур, люди перестали умирать на руках у сбившихся с ног врачей, а Закаева арестовали в Копенгагене. Тут Георгий Васильев вновь сказал, что НОРД-ОСТа нет, ибо нет денег. Власти Москвы, взявшиеся за восстановление ДК на Дубровке, объявили о цифре в несколько десятков миллионов долларов, в которые обойдется замена кресел, вставление стекол и уборка оркестровой ямы от фекалий. Никто не пенял алчным властям. Хотелось забыть происходящее любой ценой. Георгию Васильеву тоже хотелось, но у него не было на это денег, собственно, он так и говорил.
Власть вместо того, чтобы слушать Васильева, занималась праздными делами, почем зря демонстрируя свою мощь и силу. За государственный счет, на халяву, отправляла в Копенгаген тонны документов, свидетельствующих о том, что Ахмед Закаев – террорист. Меняла доктрину национальной безопасности. Встречалась с чеченскими старейшинами, оплатив им, наверное, из казны приезд в Москву и проживание в гостинице.
Тогда директор Васильев еще раз отправился в информационное агентство и повторил, что денег нет. Там записали. Директор ушел. Информационное агентство может выслушать и даже записать. Но оно не может дать денег. Директор это понимает. Он инстинктивно чувствует, что если все время жаловаться, болезнь будет протекать более благоприятно, и отсутствие денег не будет мучить по ночам, заставляя кусать подушку. СМИ – это такая своеобразная горячая линия, телефон доверия, куда он обращается и повторяет: «Денег нет, денег нет, нет денег…». Но жадное государство не слышит.
Спору нет, восстановление НОРД-ОСТа – это, конечно же, вопрос государственной важности. Потому что show must go on, несмотря ни на что. Когда в войну в осажденном, голодном и замерзающем Ленинграде шла премьера Ленинградской симфонии Шостаковича, это было событие государственной важности. За пультом стоял знаменитый дирижер Карл Элиасберг. Концерт транслировался по радио. Обстреливавшие город немцы слушали трансляцию. Один из них записал в дневнике: «Узнав, что в Ленинграде идет концерт классической музыки, я понял, что этот город не взять». И сдался.
Но чеченцы – не сентиментальные немцы. На них ни малейшего впечатления не производит ни классическая, ни легкая музыка. И нечего надеяться, что сдастся хоть один, даже самый маленький террорист.
С другой стороны, шоу, которое продолжается, нужно не для террористов, а в первую очередь для нас самих. Не чтобы забыть, а чтобы помнить. Помнить и не трусить. Не трусить и знать, что надо делать все, чтобы случившееся не повторилось. Вот для чего нужен НОРД-ОСТ – живой, а не мемориальный.
Васильев, видимо, думает так же. Но что такое восстановление мюзикла, требующее финансовых вливаний? Вернуть жизнь погибшим артистам, юным мальчику и девочке, нельзя никакими средствами, тем более финансовыми. Остальная труппа вполне дееспособна, партитура цела, стихи и песни не задушишь, не убьешь. И если Васильев вполне способен думать о деньгах, а не о жизни и смерти, то и артисты в состоянии думать о работе - хотя бы как о деньгах. Так что сам мюзикл как произведение искусства и как организм, сотканный из артистов, режиссеров и авторов, скорее жив, чем мертв. Здание ДК принадлежит не Васильеву, а шарикоподшипниковому заводу. Оно-то как раз и восстанавливается на государственные средства. Понятно, что прогон НОРД-ОСТА в новом старом здании станет знаковым событием, которого ждут все. Пока же мюзикл мог бы идти в любом другом зале. Однако сперва стоит отказаться от идеи делать деньги не на мюзикле, а на его отсутствии. Не на преодолении трагедии, а на самой трагедии. Но Васильев не хочет отказываться. Он хочет, чтобы власть раскошелилась за добровольно-вынужденный простой НОРД-ОСТа.
Но в таком случае спонсором должна стать не власть. А гг. Аслан Масхадов, Ахмед Закаев, Зелимхан Яндарбиев, Мовлади Удугов и прочие, имя им легион. Возможно, они и дали бы - если бы в их планы входило устроить следующий теракт на том же месте в тот же час. Но, в отличие от Васильева, им все равно где.