«Не успокоимся, пока не посадим», посулил прессе лидер «Идущих» Василий Якименко. Это о Сорокине. То есть идущие обеспокоены, что писатель на свободе. Не тем обеспокоены, что «дети прочтут», что невинные развратятся, ознакомившись с плодами художественного воображения, а именно тем, что носитель этого воображения спокойно себе гуляет по улицам, пиво там пьет, на скамейку присел под деревом. А вот ты присядь-ка на пару лет на нары, а вот поживи-ка в тюремной вони, среди убийц, среди чахоткиных плевков, - что, не нравится? – примерно так думает идущий, потому что «посадим» ведь именно это и означает, верно? Вонь, тоска, болезнь, унижение и страх, причем не воображаемые, как бывает в книге, а настоящие, всерьез, - вот такое вот намечтал «идущий» для живого человека.
И те, чье живое воображение немедля рисует эту картину, возмутились, расстроились, рассвирепели и так далее, а некоторые, кто постарше, припомнили лязг затворов и спертый воздух, потому что сами сиживали, и ужасы русского узилища знакомы им не понаслышке. Это Пал Палыч хорошо кушал, играл в баскетбол и звонил жене по экономному тарифу из застенка, а в наши Бутырки пушистых полотенец не завозили.
Про этих возмутившихся публицист Константин Крылов выразился так: «Немалое количество неглупых и вполне вменяемых людей вдруг делают стойку на факт «предания Писателя Суду», видя в этом веяние подступающего тоталитаризма, путинофашизм, азиатщину и торжество дикости. Кто-то уже петюкает про «судебную расправу», про «свободу слова», и про то, что Страна, В Которой Могут Судить Писателя За Написанное, есть тюрьма народов. (...) Всё это очень нехорошо. Ибо все эти паникёры впадают в одну очень опасную крайность. Она называется «правовой нигилизм».
Вот злодеи-то и найдены. И названы – в стилистике товарища Сталина, выехавшего на псовую охоту: «паникеры делают стойку на факт и петюкают, а это опасно...»
Логика тоже сталинская, иезуитская логика: тот, кто хочет человека посадить, не опасен. Опасен тот, кто хочет этого не допустить. «Всё это (акция «Идущих». – ТТ) было бы забавно, но совершенно безобидно. Настораживает другое: реакция нашей просвещённой публики на происходящее». Отчего же? А оттого, что тем самым они «неосознанно желают нового тоталитаризма».
Из всего спектра демократических институтов и обзаведений Константин Крылов радостно отметил вот именно это – сутяжничество. Ему «отрадно», что гражданин Магунянц крикнул: «вяжи его», а гражданин Якименко потирает свои идущие руки. Отрадно ему и злорадно ему: а-а-а, хотели демократии? – терпите. Вот «в тоталитарном государстве суд обычно не позволяет втягивать себя в смешные ситуации, ибо, будучи частью Тоталитарной Машины и Лицом Государства, блюдёт своё высокое достоинство». В тоталитарном государстве «в суде не дураки сидят». А при вашей демократии, на которую вы напоролись, «суд будет выглядеть смешно и глупо».
Непрямо и темно говорит Крылов. Я его поняла так: закрывайте вашу демократическую лавочку, даешь цветущую сложность тоталитаризма... А еще проще: навались и вяжи! Правильно я его поняла? нет? А что еще означает этот высокомерный, глумливый тон по отношению к вступившимся за право писателя воображать все, что ему воображается? Хотелось бы большей точности и ясности – или уж полного размежевания.
Зато много точнее и яснее высказывается его товарищ и отчасти единомышленник, Дмитрий Ольшанский. К нашему сайту он имеет косвенное отношение. Да мы и не хотим (и в частности я в первую очередь не хочу) его присутствия в Клубе. Но он, так сказать, рвется во все щели и барабанит во все форточки. Думаю, надо объясниться.
Юноша Ольшанский, как и многие другие, ведет на сети личный дневник (так называемый ЖЖ). Личный-то он личный, но не интимный: расстегнут для всеобщего обозрения и прочтения. То есть свой транзистор он выставил на подоконник, и его мысли – уже не его частное дело. Мысли и выражения такие:
«Некая неизвестная мне идиотка Марина Давыдова (плохой театральный критик, что ли?) напечатала наезд на меня. Текст - гнусная ложь, обидно, что Тимофеевский его опубликовал».
«Еще там работает идиот по имени Андрей Громов, но он как-то уж совсем неинтересен по своему общему убожеству».
«Гнусные "акции" Толстой и Дуни Смирновой. Гнусное в них не то, что мерзость всячески оправдывается (это ладно), а то, что нам эту мерзость предлагается любить. Такого рода предложение настолько бесстыдно, что хочется пойти и немедленно проголосовать где-нибудь за Анпилова, за кого угодно, кто бы положил конец этому безобразию».
Это про авторов нашего сайта. Митя готов работать среди идиотов и мерзавцев. А вот про других авторов:
«Лица типа Агеева, Немзера, дочки Наймана Наринской и прочие такие же необсуждабельны, равно как и Курицын, поскольку клинический дебил».
«Бессмысленные и злобные уроды типа Агеева».
«В "НЛО" выпущена книжка дневников первого букеровского лауреата Марка Харитонова. Редкостное уебище этот лауреат - любимец Немзера и Архангельского, разумеется».
«Оказывается мудак Коля Александров из "Газеты" (пропагандист разного рода чудовищной литературы, типа Славниковой) говорил, что я уже теперь не человек после той статьи».
Об искусстве:
«Героиня Бьорк - ублюдочная, некрасивая, не поющая, а воющая, беспрерывно врущая. Хочется, опережая правосудие, задушить ее собственными руками... Ларс фон Триер же - типичный вредитель, потому что снимает плохое кино специально, из ненависти к хорошему, богатому, человеческому американскому кино».
«Проханов, искренне не понимающий и не знающий иных норм стилистики, таинственным образом оказывается куда значительнее "правильно" пишущих тухляков из журнала "Знамя».
«Я терпеть не могу нынешнее мировое политкорректно-экспериментальное кино.
Мне категорически неинтересны боснийцы, палестинцы, иранцы, эскимосы, феминистки, трансвеститы, наркоманы, сексменьшинства, цифровые камеры, разделенные на четыре части экраны, фильмы-компьютерные игры, этнические чистки, проститутки, иммигранты и гуманитарные катастрофы. Я люблю дорого снятое кино про белых людей, желательно американское.»
О политике и обществе:
«Черная сотня победит».
«Защищает амнистию, что примечательно, Д.Кудрявцев, не менее Толстой материально обеспеченный при амнистируемых господах. Нет, все-таки господам этим решительно не помешал бы новый 1918-ый год. Они, правда, почти наверняка попытаются сбежать из страны. Так что первым делом нужно блокировать аэропорты. А уж потом разбираться с либеральной идеей».
«Менты мне нравятся, ибо охраняют меня от детей солнечного Кавказа.
Против гопников я ничего не имею. А вот водители-чеченцы, с трудом говорящие по русски, но зато пытающиеся взять как можно дороже, вызывают у меня одно чувство -
ГНАТЬ ЗА 101-ый КИЛОМЕТР!!!»
«Русский капиталист есть подонок - в большем или меньшем приближении».
«Беда в том, что правые ли, левые политики все равно идут в фарватере защиты "общечеловеческих ценностей", в то время как понятно, что таковых не существует.
Вообще "правая" политика была актуальна до 1991 года.»
«Вообще, желательно, чтобы мусульмане покончили с Европой к 2012 году, чтобы в течении года в честь 400-летия Царствующего Дома восстановить, наконец, Самодержавие.
И ни одна сволочь о "правах человека" более не заикнется.
Какая правильная фраза в "Империи под ударом" –
"А тут подоспели городовые - навалились, стали вязать".
В этой фразе больше толка, чем во всех конституциях и либеральных теориях вместе взятых.
Вот отсюда и начнем.
Ну а Милошевичу, Караджичу и полковнику Буданову нужно дать ордена Героя России -
они это заслужили.»
«Ему (Лимонову. – ТТ) нужно поставить два памятника, один за литературу, а другой за НБП. Деятельность НБП – ЗАМЕЧАТЕЛЬНА».
«Я убежден, что не далеко то время, когда пробудившиеся ото сна русские люди третьего тысячелетия достойно, фундаментально и пронзительно утвердят над бескрайними просторами Родины нутряной и несокрушимый вопль - рев русского племени - Aux armes, citoyens! L'Empire et la liberte!»
И отчего это Митя думает, что вот это и называется «цветущей сложностью»? Конечно, если русское племя, с бодуна или как, с утречка пораньше заревет по-французски, то это будет сложновато: затруднит коммуникацию, столь необходимую для единения. Попробовать, пробудившись ото сна, потренироваться в произношении носовых дифтонгов можно. Но ведь к этому, Митя, надо готовиться: либо приглашать к этим пронзительным фундаменталистам гувернеров, - а это дороговато, c’est trop cher, mon vieux, - либо всеми бескрайними просторами выехать в la belle France для шлифовки прононса. Это, впрочем, уже воспето, и вам должно понравиться:
Наш начальник капитан Иванов
Завтра нас готов вести на врагов.
Десять ядерных ударов подряд,
И вот в Париже наш отряд!
Танки! в Париже танки!
И в Сене тонут парижанки, еtc.
Там еще дальше много, могу прислать. Намурлыкайте друзьям. Тех, кто, не зная, может подумать, что квартальному надзирателю Ольшанскому совсем чужды нежность и любовные чувства, что он и правда сжег бы на костре Дмитрия Волчека и Ярослава Могутина, как он обещал друзьям (а друзья рассказали всему свету на ЖЖ), - тех успокою. С любимыми Митя совсем иной.
«Тексты Егора хороши, но очень осторожны. Своя точка зрения почти не высказывается. Видимо, это изначальная установка».
«Замечательная статья Крылова»... «Крылов всему этому вежливо возражает».
«Встретил в Пирогах любимейшего, милейшего, самого лучшего на свете А.А.Тимофеевского».
Проханов «оказался удивительно симпатичным человеком - умно-остроумным, легким и доброжелательным. Несколько барственный в лучшем смысле этого слова, весело относящийся к своим врагам (это вам не Немзер)».
«Проханов подарил мне книжку с надписью - "Дорогой Дмитрий Викторович! Я ведь тоже из Черной Сотни! Но нас, черных, будут тысячи. Ваш А.П."»
Консерватизм, Митя, не равен мракобесию. Ваши оппоненты – не идиоты. Стоит ли отвечать идиотам? А вы принялись отвечать незнакомой вам, но заранее вами обруганной Марине Давыдовой, и таким образом, не мытьем так катаньем, ввинтились в авторы нашего сайта. Зайцем проехали в нашем трамвае. Мы дали вам право ответа, а могли бы, в свете вашего же учения, свистком вызвать квартального, сдать в участок, тащить и не пущать. Но вы нас, очевидно, с кем-то путаете, мы не будочники и не фашисты. Мы не проверяли вас ни на чистоту крови, ни на чистоту культуры, ни на объем черепа. Это не к нам. И если на вашей визитной карточке написано «мистер не любит цветного народа», то мы вас оставим мокнуть на крыльце, пока вы не передумаете.
Мы тут – не единомышленники. Единомышленников не бывает. Бывает уважительное согласие и уважительное разногласие. У нас очень разные, очень разнообразные взгляды на самые разные вещи. Мы идем не вместе, а навстречу, навстречу друг другу и своим оппонентам, ради мирного существования и процветания России, которая всем нам дорога.
Я не думаю, чтобы сам Митя когда-нибудь бил человека, или «душил собственными руками», или хотя бы «подоспел, стал вязать». Такие кровавые мальчики, мечтающие делать жизнь с Салазара или Аракчеева, обычно с первого пинка летят на три метра впереди собственного визга. Хочется думать, что все эти топотания и глазоверчения – от юного возраста, от гормональных приливов, и «цветущие бутоны» Митиных сложностей суть les boutons dе jeunesse, юношеские прыщи.
Будем ждать и надеяться, что они отцветут и подсохнут раньше, чем юноша окончательно обменяет ямбы на тротил.
Рекомендованное чтение: Борис Житков: «Виктор Вавич». Роман.
Приложение: письмо Антона Носика Д.Ольшанскому:
Оскорблять за глаза женщину, лишенную возможности ответить — занятие, конечно, увлекательное, но я, с твоего позволения, воздержусь от общего веселья. Скажу по существу, и не за спиной, а в глаза тебе.
Единственное, что позволяет порядочному человеку относиться терпимо к твоим публичным попыткам перещеголять Жирика с Прохановым и Баркашовым по степени скандальности — это понимание, что никакой ты не фашист и не черносотенец, а просто еще очень мал и глуп, и не дорос еще до понимания, что не всякие средства эпатажа хороши в борьбе за известность и паблисити в узких кругах.
Разумеется, все эти твои кровожадные филиппики — банальная поза, ничем, кроме желания быть у всех на устах, не подкрепленная. Если бы ты в самом деле был черносотенец, то почему я тебя не видел в толпе погромщиков на Тверской 9 июня? Если ты в самом деле полагаешь, что благополучие России в силе ее святых штыков — то почему ж ты до сих пор не на фронте? Знаешь ли, шестеро родных братьев моего деда Михаила Наумовича тоже были "пылкие архивные юноши", студенты-очкарики, не умеющие держать винтовку. Наверняка им белый билет не хуже твоего полагался, по совокупности всех их близорукостей и плоскостопий. Но они, в отличие от тебя (и от твоего одышливого кумира Проханова), действительно верили, что Родина нуждается в их защите, и они пошли в Московское ополчение, и умерли подо Ржевом с оружием в руках, и отстояли Москву, чтобы спустя 60 лет "пылкий архивный юноша" с Патриарших прудов мог оскорблять их память публичной примеркой черносотенных ряс и пропагандой национальной нетерпимости.
Люди, видящие в твоих черносотенных кривляниях лишь наивное подростковое позерство, которое с годами пройдет, оказывают тебе огромный кредит доверия, Митя. Дай Бог нам в тебе не ошибиться. Дай Бог, чтобы твоя сегодняшняя "искренность" жаждущего скандальной славы маменькиного сынка однажды сменилась ответственностью за собственные слова и поступки, свойственной взрослому мужчине. Чтобы к тому моменту, как выйдет тебе срок to practice what you preach, в голове твоей не осталось уже ни следа от этой мутной беобахтеровской кашицы, которой ты сегодня кропишь ЖЖ и бумагу.
Источник: iUkraine.ru
