Статья Максима Соколова "Дурной вкус ведет к сепаратизму" вызвала возражения у Тихона Борисова, нашего нефтяного обозревателя. Редакции они показались настолько же неубедительными, насколько неприемлемыми, однако получившийся текст весьма близок настроениям немалой части столичных жителей. Поэтому мы считаем полезным ознакомить с ним читателя и публикуем ответ, предложенный другим сотрудником Глобалруса.
О том, как в Москве относятся к провинциалам, говорят все. А вот о том, как в провинции гнобят москичей, стыдливо умалчивают. Не любят там, мягко говоря, столичных приезжих - понаехали, понастроили, мясные, колбасные. Заборы новые, дома не косятся и не разваливаются, машины есть... По-моему, это просто одна из наших народных, общинных черт - нелюбовь к чужакам.
Однако, у москвичей она гораздо более оправданна - и с исторической, и с культурной точки зрения. Еще в пятнадцатом - шестнадцатом веках в Москве не приветствовалось поселение татар и иных, чуждых по духу национальностей, их селили, где угодно - в Подмосковье, в Рязанской области (там даже город бывший татарский есть – Касимов), но только не в Москве. Культура чужая, религия, как можно оплот российской государственности иноверцами населять... Да и те иноземцы, которые все-таки закреплялись в городе, делали это на четко огороженных территориях (слободах) и жили в своем крошечном мирке, никак не влияя на образ города в целом. Так думали пятьсот лет назад, так же мыслят некоторые и сейчас. Хотелось бы, чтобы так думали и впредь.
Ведь Москва это - не Новый Арбат, не грузин Церетели и не башкир Лужков. Москва это - Новодевичий и Андроников монастыри, это «Московский дворик» Поленова, это Патриаршие пруды, конечно, если развернуться к пафосному новострою филейными частями. Москва это те места, в которых мои предки, ибо я москвич и горжусь этим, гуляли, где венчалась моя прапрабабушка, где знакомились мои мама с отцом. Для меня это – Москва, и к глубочайшему моему горю, с каждым годом такой Москвы остается все меньше и меньше.
В настоящее время оплот российской государственности, православия и культуры превращается в филиал грузинской харчевни, процветающей за счет приезжих, с постоянным аканьем на улицах, мраморными новостроями в рюшах, мочащимися на монастырские стены молодыми людьми – вчерашними выходцами из деревень и сел, уже считающими себя москвичами. К сожалению, именно такой становится сегодня Москва, и если не защитить ее как национальное достояние, каким она бесспорно является, то в будущем пряничный отель Kremlin Palace в Турции будет значительно больше походить на Москву, чем она сама.
Ни один коренной москвич в глубине души не хочет жить в вотчине башкира Лужкова, украшенной бронзовым убожеством грузина Церетели. Боже упаси. И все они, безусловно, разделяют стремление оградить Москву от того потока людей различных национальностей и культур, который ее сегодня наводняет и иссякать, к сожалению, не собирается. Ведь Москва, в первую очередь, не финансовый, а культурный и религиозный центр нашей страны, пусть он таким и останется. Пусть мои дети и дети моих друзей, приходя в школу, слышат не грузинскую речь или сибирский говор, а родное московское «ш». И гуляют не по Манежной площади, а по чудом уцелевшим монастырям, паркам и улочкам, не обезображенным наслоениями чуждой культуры. Пусть останется нетронутым то, что еще уцелело от очередного нашествия на Москву, продолжающегося последние десять лет.
А что же Россия, справедливо поинтересуется Максим Соколов? Москва, она ведь не только для москвичей, она ведь для всех россиян... А вы спросите, этих самых россиян, зачем они в эту самую Москву так стремятся? Ведь, как правило, вовсе не для того, чтобы приобщиться к московским таинствам, а для того, чтобы открыть здесь очередную палатку с шаурмой, очередной прилавок на рынке или просто собрать жатву в темных подворотнях. К сожалению, едут в Москву далеко не лучшие представители россиян, эти и у себя на местах устраиваются, едет та люмпенизированная и нищая прослойка, которой терять нечего и которую ничего, кроме быстрого обогащения, не интересует. Вот и получаем мы не старую, патриархальную и исторически консервативную Москву, а крупнейший в России рынок, и каждый житель города вольно или невольно становится его участником.
Я ни в коей мере не против перераспределения средств в пользу регионов, чего, естественно, не слишком желает главный московский бай - пускай там, в мещерских лесах или на далеком Кавказе создаются рабочие места и рынки, мы здесь без этого проживем, и весьма неплохо. Нельзя открывать Москву для всех тянущихся сюда, нельзя превращать ее в грандиозную свалку не устроившихся в нашей стране людей, в оголтелое торжище, разукрашенное позолоченной бронзой и мраморными площадями.
Самое парадоксальное, на мой взгляд, в том, что Максим Соколов, как и многие другие умные критики московского мэра, выражая крайнее недовольство тем, что наворотили в Москве чужеродные Лужков с Церетели, при этом не видит необходимости оградить город от притока им подобных со всех бескрайних просторов нашей Родины. Ведь не москвичи перестраивали Манежную площадь и сносят сейчас гостиницу "Москва", это делают чуждые Москве и по духу, и по культуре люди, столь же чуждые, как турки - Берлину или арабы – Парижу. И если вред, наносимый городу Лужковым, виден невооруженным глазом, то вред, наносимый Мамедовыми, Хванцетели, Маслаченко, Сяо Ляо Ханями или просто выходцами из «Усинска и Лабытнангов» – менее заметен, но значительно более масштабен. Они перекраивают город под себя, ни в коей мере не заботясь о его традициях и культуре. Перекраивают под тот образ жизни, который им привычен и понятен. И именно из них и их детей, через 10-20 лет вырастут новые Церетели и новые Лужковы. И тогда не будет Москвы. Москва станет столь же похожей на себя, сколь Стамбул похож на Константинополь. Все, что останется, это чудом сохранившиеся, мертвые каменные изваяния, испещренные похабными надписями и украшенные полумесяцами.
